Александр Авдеенко - Над Тиссой (из пограничной хроники)

— Давай, садись, живо! — Кларк подхватил замурзанного лохматоголового мальчишку и бросил на заднее сиденье. — Все садись!

Ватага ребятишек, толкая друг друга, с восторженными криками устремилась в машину.

Белограй дал протяжный сигнал, лихо рванул с места и помчался по Железнодорожной улице, к центру Явора.

— Ну, как? — спросил Белограй и подмигнул Василию Гойде.

— Здорово!

Молодой машинист был потрясён, казалось Кларку, и великолепием машины и тем, как ловко ведёт её бывший пехотинец.

По главным бульварным улицам города проехали медленно, шурша туго накачанными шинами и распространяя острый запах искусственной кожи, резины и невыветрившейся краски. Сотни людей прохлаждались на бульварах, в тени каштанов и лип, и все удивлённо-радостными главами встречали и провожали открытую «Победу», полную ликующих мальчишек.

Василий Гойда жадно, с гордостью, казалось Кларку, перехватывал эти взгляды.

«Гордись, дурак! Специально для тебя всё это разыграно».

— Слушай, Иван, а почему ты не спрашиваешь, положил я цветы на могилу твоего друга или не положил?

Белограй притормозил машину и с удивлением обернулся к Гойде. Его густые чёрные брови взметнулись на лоб.

— Васёк, а зачем я буду про это спрашивать, если твёрдо знаю, что ты… моя просьба святая, её нельзя не выполнить.

Кларк трижды проехал центральную часть города. Пусть яворяне увидят, как демобилизованный старшина Иван Белограй, будущий муж Терезии Симак, любит детей, как он сдружился с яворской знаменитостью, Василием Гойдой.

— Ну, а теперь куда? — спросил Белограй, когда вернулись на Железнодорожную и высадили детвору.

— Куда хочешь, — покорно ответил Василий Гойда, — хоть на край света. Люблю машину. — Он нежно погладил белоснежный руль. — Кажется, не по той дорожке пошёл. Придётся переквалифицироваться на шофёра.

Белограй хлопнул Гойду по коленке:

— Васек, давай махнём по всему Закарпатью.

— Поехали!

Направились на север, по центральной дороге. Отцветающие яблони и груши вплотную жались к автостраде. Струя ветра, завихрённая стремительным движением машины, срывала с деревьев белорозовый цвет и устилала им асфальт и обочины.

— Видишь, Васек, как шествуем, — подмигнул Белограй.

Гойда молча, с блаженной улыбкой на губах, кивнул головой.

Перед большим железнодорожным тоннелем, у кирпичной будки путевого обходчика, Белограй остановил машину, озабоченно посмотрел на приборы.

— Перекур: мотор чуток поднагрелся. Выжимал на радостях лишние километры. Остынет вода, и поедем дальше. Хотя — зачем ждать? Давай лучше переменим воду. Вон и колодец на наше счастье.

Кларк и Гойда направились к домику, обнесённому невысоким частоколом, с черешнями под окнами. Дорожка, выложенная речной галькой, засыпанная свежим песком и обсаженная уже кустившимися георгинами, соединяла автостраду с владением путевого обходчика.

Это была та самая железнодорожная будка, которая служила Кларку ориентиром в туманную ночь, когда он переходил границу. Остановился он здесь не случайно. Еще в те дни, когда готовился к переходу границы, спланировал завербовать Певчука и постепенно подготовить из него своего ближайшего помощника. Дело казалось Кларку верным. Тарас Кузьмич Певчук был родным братом Дениса Певчука, американца закарпатского происхождения, двадцать лет живущего в Нью-Йорке, имеющего жену американку, детей и звание лейтенанта американской портовой полиции. Предусмотрительный Джон Файн, снаряжавший Кларка в Явор, снабдил своего подчиненного письмом, собственноручно написанным Денисом Певчуком. Брат путевого обходчика в первых строках, как водится, передавал приветы, потом описывал своё житьё в далёкой Америке и просил Тараса не забывать его и писать ему почаще «через подателя сего письма».

Само собой разумеется, Кларк не собирался теперь же, при первой встрече, вручить братское послание Тарасу Певчуку. Не раскроется он перед ним и в другой раз, может быть, и в третий. Агент, получивший задание работать с дальним прицелом, имеет возможность не спешить.

Цель сегодняшнего посещения Певчука была весьма скромная: обстоятельно познакомиться с путевым обходчиком, завоевать его расположение к себе с помощью Василия Гойды и выигранных по облигации денег. Вот пока и всё.

Купленный за деньги, рискующий жизнью ради денег, готовый убивать и разрушать ради денег, Кларк считал деньги сильнейшим своим оружием, универсальным средством, одинаково годным для вербовки механика Гойды и путевого обходчика Певчука. Кларк был уверен, что всё покупается, всё продаётся. Надо только уметь это сделать.

Кларк подошёл к ограде, постучал каблуком сапога о калитку.

На каменное крылечко вышел хозяин.

— Эй, вуйко, ведро водички не пожалей для пролетарских туристов.

Хозяин не спешил с ответом. Кряжистый, лобастый, широко расставив ноги, он стоял под тенистым навесом. Лицо его было скуластым, загорелым до черноты. Шея толстая, мускулистая, кисти рук богатырские. Это и был Певчук, путевой обходчик. Он молча, приставив ладонь к глазам, вглядывался в людей, стоявших у калитки.

— Здоровеньки булы, Тарас Кузьмич, — Гойда снял фуражку, поклонился.

— А, это ты, Васыль, — сотни мельчайших морщинок побежали по твердому, будто высеченному из гранита лицу Певчука: он улыбнулся. — Здорово, механик!

Гойда и Певчук были знакомы. Каждый раз, поднимаясь с поездом в горы, Василий видел могучую фигуру обходчика или у шлагбаума переезда, с жёлтым флажком в поднятой руке, или с фонарём перед входом в большой тоннель, или на краю пропасти, у моста через горную реку Латорицу.

Железнодорожники обменялись рукопожатием. Гойда кивнул в сторону Белограя.

— Это мой друг, демобилизованный старшина, собственник вот этой роскошной машины.

Кларк приложил руку к козырьку фуражки, скромно добавил:

— И слесарь яворского депо! Третий разряд. — Он засмеялся и энергично встряхнул тяжёлую мозолистую руку Певчука.

— Слесарь? — с деланным разочарованием проговорил Певчук. — Только и всего? А я думал, вы — министры. Не меньше.

— Будущие министры, папаша. Мы живём, сами знаете, в такое время, когда и чёрная кухарка должна уметь управлять государством. — Кларк оглянулся через плечо на машину. — Так как же насчёт водички, Тарас Кузьмич? Наша красавица пить захотела. Одолжите ведёрко.

— Напоим вашу красавицу, не турбуйтесь. Куда же это вы прямуете, будущие министры?

— Да так, никуда. Катаемся. Совершаем туристское турне по Закарпатью. По случаю счастливого выигрыша.

— Какого такого выигрыша?

— Васек, расскажи папаше о пользе государственных займов, а я пока своё шофёрское дело сделаю.