Пит Эрли - Признания шпиона

Когда на следующее утро в квартире Розарио зазвонил телефон, трубку взяла ее мать Сесилия, приехавшая в гости из Боготы. "Какой-то американец", — объявила она. Розарио решила, что это Сэмсон.

— Дэйв, ты же собирался уехать из города на праздники, — сказала Розарио в трубку.

— Это Рик, Рик Эймс.

Его задело, что она приняла его за Сэмсона. Он пригласил ее на обед.

— Нет, прости, но я никак не смогу. Мне нужно вымыть голову, — запротестовала Розарио.

Рик едва удержался от смеха. Этой отговорки он не слышал ещё со школьных. Времён. Он повторил своё приглашение, а затем стал ее умолять. В конце концов она согласилась. В тот вечер Рик явился к ней, вооружившись цветами и конфетами, и в ожидании Розарио минут пятнадцать осыпал Сесилию комплиментами. За обедом в дорогом ресторане они беседовали о Т. С. Элиоте и Эмили Дикинсон. Из-за матери Розарио не стала приглашать его к себе. Рику хотелось предложить поехать к нему, но он побоялся, что девушка откажется, так как после первой ночи любви он ей не позвонил. Они стояли как подростки у ее парадного и целовались, а ночью Розарио написала в своём дневнике, что он ей очень нравится, но, скорее всего, больше она от него ничего не услышит. ЕЙ показалось, что он боится серьёзных отношений с женщинами. Однако через несколько дней Рик позвонил и снова пригласил на обед. Розарио сказала, что ей не хочется выходить из дома, и предложила пообедать у нее. Готовила она отменно. Сразу после еды они отправились в спальню.

— Вчера мы с Розарио были вместе, — на следующий день сообщил Рик Сэмсону на работе. — Я считаю, что ты должен об этом знать.

Рику было известно, что Дэйвид использует квартиру Розарио для явок.

— Таким образом Рик дал мне понять, что относится к Розарио серьёзно, — вспоминал Сэмсон. — С одной стороны, Рик был моим приятелем, и я за него порадовался. С другой стороны, у меня промелькнула мысль: "Эй, постой-ка! Розарио же моя". Но я не любил ее и не стремился продолжать с ней отношения, поэтому для меня это было отличным поводом уйти в кусты.

Рик начал регулярно встречаться с Розарио. Во всей его командировке, которая быстро превращалась в кошмар, она была единственным светлым пятном. По распоряжению директора Кейси Дьюи Клэрридж встал во главе злополучных попыток Управления поддержать "контрас" в борьбе с левым Сандинистским правительством Никарагуа. Из-за этого Клэрридж постоянно наведывался в резидентуру Мехико-Сити, которую нередко использовал как опорный пункт для своих операций в Латинской Америке. Клэрриджу не понравилось, как ведутся дела в резидентуре, и он сменил ее руководство. новым начальником стал Альберт Д. Уэдемейер, ветеран среди офицеров отдела Латинской Америки, выпускник Вест-Пойнта и сын знаменитости — генерала Альберта К. Уэдемейера, который командовал войсками США в Китае во время второй мировой войны. Заместителем Уэдемейера Клэрридж выбрал Джона У. Сирса, у которого также был солидный стаж работы в отделе Латинской Америки. Новоиспечённые руководители лезли из кожи вон, чтобы угодить Клэрриджу. "Боссы Рика не желали тратить средства резидентуры на вербовку русских. Все занимались только "контрас" или кубинцами, — вспоминала Диана Линн Уортен, которая в Мехико-Сит работала помощником Эймса по делам разведки. — Советы не были нашей первоочередной задачей. Они даже не попадали в список приоритетов". Поведение Рика не снискало ему симпатий. Как-то на дипломатическом приёме на глазах у своего нового босса Джона Сирса Рик напился и вступил в перебранку с не менее пьяным и задиристым кубинским дипломатом. Вскоре после этого случая Рик попал в аварию и был настолько одурманен алкоголем, что не узнал офицера службы безопасности посольства, которого прислали уладить это происшествие с мексиканской полицией. Сирс послал в Лэнгли телеграмму с рекомендацией провести с Риком беседу о вреде алкоголя сразу же по его возвращении в Соединённые Штаты.

На работе Рика словно преследовал злой рок, даже когда он изо всех сил старался быть на высоте. Ещё до того, как бразды правления перешли к Уэдемейеру, Рику разрешили установить подслушивающие устройства в квартире одного советского дипломата. В Мехико-Сит прилетел техник ЦРУ, который должен был открыть дверь с помощью отмычки и разместить в квартире "жучки", но не справился с замком и, сняв с него слепок, вернулся в Лэнгли, чтобы сделать ключ. Когда у техника было все готово, Уэдемейер, который к тому времени уже приступил к своим обязанностям, счёл операцию слишком рискованной. Рик встал на дыбы и в конце концов добился от него разрешения на ее проведение. На этот раз техник без труда открыл дверь. Для операции Рик выбрал вечер, когда дипломат и его жена были на приёме. Чтобы никто не застал техника врасплох, Рик вызвал на помощь "группу поддержки" резидентуры. Эго была команда из 5—10 мексиканцев, которым ЦРУ платило за помощь в проведении секретных операций. В основном их использовали для слежки за интересующими Управление людьми. Подслушивающие устройства были успешно установлены и работали нормально. Рек был в восторге. Но через 24 часа "жучки" смолкли. Все предположили, что произошел какой-то сбой в аппаратуре. Уэдемейер расстроился — операция оказалась пустой тратой времени, но Рик почуял неладное.

Он обратил внимание на то, что мексиканца, возглавлявшего "группу поддержки" во время операции, ни разу не тестировали на полиграфе и не подвергали обязательной для всех проверке на благонадёжность, хотя он работал на Управление уже более десяти лет. Рик предложил проверить его на "детекторе лжи". Детектор показал, что он солгал, заявив, что никогда не работал на другие службы разведки, помимо ЦРУ. В ходе последующего расследования выяснилось, что мексиканец сотрудничал с Советами в течение многих лег и каждый раз, когда "группу поддержки" вызывали на помощь, сообщал об этом в КГБ.

— Разразился крупный скандал, — рассказывал Сэмсон, — и нашей резидентуре пришлось замять это дело, потому что служба безопасности посольства и отдела просто сгорали со стыда.

Рик был в бешенстве. Обвинив его в провале операции с "жучками", резидентура пыталась прикрыть настоящих виновников. После этой истории Рик стал сильно выпивать.

— Мы все беспокоились о Рике, — сказал его друг из Госдепартамента Ричард Турман. — Он был в депрессии и начал высказываться о том, что наша страна делала в Латинской Америке, с нескрываемым скепсисом. Он был умным и чутким парнем, и я боялся, что мы потеряем его — в буквальном смысле — из-за пьянства. А затем, когда Рик начал регулярно встречаться с Розарио, он снова стал собранным и трезвым, как стёклышко. Казалось, к нему вернулась способность сосредоточиваться на работе. Ей действительно удалось заставить его умерить свои аппетиты по части спиртного.