Арсений Замостьянов - Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов

А новый нарком с Лубянки, который так хорошо показал себя в первые месяцы работы с чекистами, твердит свое:

– Товарищ Сталин! Встречаться с Бронсоном нельзя. Это опасный человек, у нас на него три папки материалов.

– А на тебя у меня четыре папки. И что? Только на дураков нет материала. У дельного человека всегда за плечами такое прошлое, что его можно сразу приговаривать к расстрелу. Можно. Но нужно ли?

– Товарищ Сталин, этот Бронсон разоблачен как агент американской разведки... Он связан с белогвардейскими недобитками.

– И ты готов об этом официально заявить на весь мир? – Берия молчал. – А если не готов, то молчи и не лезь в международную политику. У нас без тебя специалистов хватает. Кругом асы дипломатии, а прочный договор ни с Англией, ни со Штатами подписать не можем. Война на горизонте. Большая война. А мы не защищены. И Бронсон в этой комбинации – не ферзь, но полезный слон. А слон стоит трех пешек.

– Товарищ Сталин, партия не может рисковать вашей жизнью.

Сталин махнул рукой:

– Ты всегда преувеличиваешь. Оно и понятно: так легче выслужиться. Есть хорошая пословица: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Вот и я не буду бегать от смерти как заяц. Бронсон приедет сюда завтра в десять часов. Думаешь, мне приятно жертвовать утренним сном ради беседы с этим господином? Я это не для своего удовольствия делаю. Вообще, Лаврентий, дорогой, с годами я понял, что в этой жизни делать нужно только необходимое. Все остальное не стоит наших усилий. Хотя ты и любишь это дэло. Э, да ты еще не разучился краснеть. Значит, не зря я тебе доверяю. Оставайся пить чай. Мне прислали хороший липовый мед. Из-под Калуги прислали. Мед действительно липовый, но хороший.

Нарком понял, что перед ним непрошибаемая стена. Но решился на последнюю попытку:

– А если Бронсон не сможет завтра присутствовать в Кремле? Если он заболеет или умрет?

– Он не заболеет. И кирпич ему на голову не упадет. Ни сегодня, ни завтра. И из Советского Союза он уедет с букетом цветов и саквояжем подарков. Если ты против нашей международной политики – поговори с товарищем Литвиновым. А мне пора пить чай.

Нарком уже подходил к двери, когда его окликнул негромкий голос:

– А мэжду прочим, почему у нас под носом действуют белогвардейские недобитки? Это что – подполье?

– Товарищ Сталин, говорить про подполье мы не можем. Просто жалкая группка нэдобитков. Дэморализованных после наших побэд.

– А вот это зря. Говорить о подполье можно и нужно. Тут нужен политический подход. Наши побэды делают врага злее. И поэтому затаившиеся враги активизировались. Это историческая закономэрность.

– Классовая борьба, – в тон Сталину сказал Берия.

– Не только классовая борьба. Еще и тайная война государств. Мэждународных блоков. Есть германский антикоминтерновский блок. Есть англо-американский буржуазный блок. И есть Советский Союз и наши союзники во всем мире. Период мирного развития в Европе заканчивается. Начинается период войны.

Потешный дворец недавно выкрасили в уютный желтый цвет. К семи часам стемнело, от сырой брусчатки шел холод. Берия семенил к автомобилю, за ним легко поспевал Ковров.

– Любишь морозы, Ковров?

– Привык, товарищ нарком.

– А я никак нэ привыкну. Собачий холод. А что зимой-то начнется? Как может человек жить и работать в таких условиях? Холодно. Ты в революцию где был?

– В Петрограде.

– Да я знаю. Ты у нас участник вэликих событий. Скажи, тогда было так же холодно?

– Не помню. У нас тогда идея была в головах. Не до погоды.

– Пьяные, что ли, были?

– Да нет. Как-никак это при сухом законе было. Любая бутыль спирта на вес золота шла. Все эти байки про винные склады, отданные на разграбление революционным матросам, – полная чепуха и происки врагов. Ну, может быть, была одна бутылка на пятерых, но не больше. А с этого и школяр не опьянеет.

– Молодец, Ковров, трезвый человек. Сейчас бы по сто грамм не помешало. У меня в автомобиле имеется. А с Бронсоном придется сработать деликатно. Международная политика – это не ведро кураги.

– Товарищ нарком, Бронсон опасен. Ему осталось полгода. Такой на все пойдет.

– Знаю. Десятый раз повторяешь. Мы должны Бронсона изолировать. И в то же время товарищ Сталин завтра должен беседовать с Бронсоном. Смекаешь?

– Куда мне? Такие загадки нам, революционным матросам, не по зубам будут.

– Нам нужен свой Бронсон! Советский! И надежный. Найдешь такого человека? Гримеры с Мосфильма такого двойника могут сделать – родная мать подвоха не заметит. А товарищ Сталин этого Бронсона никогда не видел.

– Двойник... За одну ночь двойника подготовить непросто.

– А ты поколоти зайца – он и спички зажигать научится. Выпьем сейчас по рюмке за это дело – и вперед. В полночь доложишь. Без звонка приходи. Времени нэт.

Через сорок минут Ковров раздраженно глядел на Пронина, которого вызвал для инструктажа. На высоком красном лбу тучного чекиста выступал пот.

– Товарищ Сталин категорически настаивает на встрече с американцем. И у наркома родилась счастливая идея: подготовить для товарища Сталина двойника. Товарищ Сталин знает Бронсона по фотографиям, так что сходство обязательно. Ну и гримеры «Мосфильма» к нашим услугам.

– И этот чекист должен говорить по-английски, – задумчиво проговорил Пронин.

– Зачем?

– Ну а как еще он сможет изображать американца? Он же должен вопросы задавать, беседовать с товарищем Сталиным. Тут просто необходимо отменное знание английского языка.

– Это усложняет вам выбор?

– Да уж. В Москве у нас не много сотрудников свободно владеют английским. Я, например, в английском не силен.

– Знаю, знаю. Ты ас в немецком. Полчаса тебе на поиски. Через полчаса приведешь сюда чекиста лет сорока, схожего с Бронсоном и балакающего по-английски.

– Слушаюсь.

Пронин скептически отнесся к затее с двойником. И потому решил немного поманеврировать:

– Вообще-то дел у меня по горло. Я, конечно, готов подбирать двойников. Но мне нужно следить за Бронсоном, разрабатывать Соколова...

Ковров легко дал себя уговорить:

– Ладно, двойников поручим Нечипоренко.

– Нечипоренко? Но дело поручено мне. Логичнее поручить смежное дело моему сотруднику.

– Есть предложения? – насупился Ковров. Капризы Пронина все же несносны!

– Виктор Железнов никогда нас не подводил. Вы уж его не обижайте.

– Любишь ты протекции, развел любимчиков...

– Так я ж его не на воды в Карловы Вары командирую. Горящее дело – это не горящая путевка.

После нэпа таких заведений в Москве осталось немного, а оставшиеся потеряли лоск. Это была обыкновенная коммунальная квартира, заселенная родственниками. Почти все родственники разъехались по деревенским родительским домам – и в огромной коммуналке заправляла одна мадам – Катерина Витальна. Ей удалось договориться с управдомом и участковым, и они закрыли глаза на то, что жильцы, прописанные в комнатах этой коммунальной квартиры, постоянно отсутствовали, а жилплощадь была превращена в кабак. Вообще-то участковый давно хотел прихлопнуть это гнездовище, но коллеги майора Пронина не рекомендовали ему браться за Катерину Витальну. Полезно было иметь в столице несколько таких «малин». Пронин в этом доме никогда не бывал. Хозяйка не знала его в лицо.