Арсений Замостьянов - Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов

– Да ладно тебе. Деньги они всегда нужны.

– Золотые слова, Томочка. Раньше были деньги, а теперь – слезы. Раньше были времена, а теперь – мгновения. Эх, давай по второй... Я служил с такими орлами. У нас в полку много джигитов было с Кавказа. Вот это офицеры были! Чуть что не так – голову с плеч и все, мокрое место. «На Кавказе есть гора самая большая, а внизу течет Кура – мутная такая! Если на гору залезть и с нее швыряться, очень много шансов есть с жизнию расстаться!» – запел Пронин, разливая портвейн. Тамара захохотала.

– Так и будем языком работать?

– Да ты не бойся, заплачу по полной. И даже сверх того. Я сегодня гуляю. А в нашем полку все знали: если я гуляю – не подходи, не перечь. Хоп! – и все. И баста. Глотай портвейн, глотай.

Тамара выпила, кашлянула и осоловело поглядела на странного клиента.

– Рыжий ваш сказал, по высшему разряду тысяча с меня. Я тысчонку под вазу положу. – Он положил деньги как бы между прочим, не переставая говорить. – Потом еще получишь, понравилась ты мне. Тут дело такое: вырождается Россия. Сколько наших перестреляли – уйму. Вот и вырождаемся. Только среди абреков кавказских мужчины и остались. Как твое мнение?

– Ну, если ты говоришь... То я...

– Ладно, не гундось. Скажи мне прямо. Профессия-то у тебя общительности требует, с разными людьми дело имеешь. Вот скажи мне, как на духу. ...Ой, какая ты тяжелая. Да ладно, ты сиди, сиди. Вот, скажем, тебе по работе настоящие офицеры старой закалки еще попадаются?

– Я ж сказала, бывали такие. И командиры Красной армии бывали.

– Не про них речь. Я про настоящих джигитов говорю. Кавказского корня!

– Есть такие.

– Ну, слава богу. Значит, не все еще за кордон подались, будет с кем краснопузых резать.

Девушка глядела на Пронина теперь уже со страхом.

– Да не боись, пьяный я, пьяный. А с пьяного какой спрос? Никакого политического спросу. Люблю я горских офицеров царской закалки! Со своих боевых лет люблю. И такие тебе небось попадались?

– Ходят и такие.

– И хороший мужик?

– Козырный.

– При деньгах?

– Голытьба сюда не ходит, вроде при деньгах.

– Да ладно врать-то. Это я при деньгах, а они все – так, фикция. У меня сегодня полные карманы. Эх, шальные денежки! У тебя еще такого кавалера не было.

– Это точно, – она не слишком обаятельно хмыкнула.

– А кавказец-то твой – действительно офицер? Навряд ли. Сейчас много с Кавказа понаехало шантрапы. На словах вроде все князья, а поскребешь такого князька – обычная штафирка.

– Да нет, полковник он. Все говорят, что полковник.

– Ой, как страшно – полковник! Еще на дуэль меня вызовет. Горцы народ горячий.

– Он спокойный вроде, рассудительный такой.

– Понятное дело. Немолодой уже, хладнокровный. Ростом повыше моего, верно? Лицом не очень похож на джигита. Нос с легкой горбинкой, лицо вытянутое. По русски шпарит чисто, без этого ихнего «Вай-вай, моди-моди». Вот моя гордость – усы. Потрогай, мягкие какие, а? У меня – усы, а у него – усики. Верно?

Тамара смотрела на Пронина как на безумца.

Она кумекала: «Ну, знаком он с Георгом, ну и что? Хочет о нем поговорить за свои деньги? Идиот какой-то. Или допился до чертиков. А может, мильтон? Да нет, не похож. Да и зачем мильтону вот так выведывать про Георга. Георг не в бегах, живет открыто...» А Пронин тем временем опрокинул очередную рюмочку портвейна и поморщился от приторного вкуса: «До диабета я дойду с этой Томой». Так он подумал, а вслух сказал:

– Да что мы все про твоих хахалей-то вспоминаем? Давай лучше споем. Гитару мне!

Тамара встала, полоснув по щеке Пронина шелковой комбинацией, подала ему гитару и сама села рядом, уже не на колени странного клиента...

– Смотрела фильму «Голубой ангел»?

– Да вроде ходили в АРС. Я их забываю быстро, фильмы-то.

– Про твоих коллег, между прочим, фильма. Так вот мой любимый романс так и называется – «Голубой ангел».

Пронин привыкал к гитаре, перебирал струны, потихоньку настраивал любимый инструмент. Наконец, откашлялся и принялся петь:

Ночь нам покой несет,

И когда все уснет на земле,

Спускается с горних высот

Голубой ангел во мгле.

Он неслышно входит в наш дом,

Наклоняется к нашим устам,

И спрашивает нас об одном:

О тех, кто дорог нам.

Он допел всю песню до конца и ни разу не пустил петуха. А на гитаре Пронин играл неплохо: цыгане научили, когда он расследовал одно заковыристое дельце... Тамарочка была в восторге:

– Ну, ты артист! Блеск! Может, ты в оперетте поешь? Или в ресторане? Прям цыган вылитый. И голос приятный.

– Да обыкновенный. В принципе, нет у меня голоса. Я, как Утесов, пою сердцем.

– Утесов! К нам однажды утесовские лабухи заходили, но без Ивана.

Иваном Утесова называли музыканты. Как известно, блатные называли Иванами главарей. Тамара узнала эту кличку певца от музыкантов, которые развлекались в этом вертепе.

– А грузинец-то твой в последние дни часто заходит? – Пронин нашел время для решительного вопроса. И она ответила как миленькая:

– Да позавчера вроде был. Ночью наведался. Он уже год ко мне ходит. Каждую неделю бывает.

– Денег, наверное, у тебя оставил прорву. Такую сумочку, что дом с мезонином купить можно.

– Ну уж вы и скажете, – прыснула Тамара.

– Это точно. Уж я скажу так скажу. Я тебе еще тысчонку положу. А ты мне в подробности про грузинца расскажи – что да как. Когда бывает? Когда снова быть обещался?

– А что это ты такой любопытный?

– Счеты у меня с ним мужские. Как офицер с офицером хочу с ним поговорить, поняла? Я и без тебя его найду – не такой уж это труд. А если мне поможешь – буду тебе платить регулярно. Зарплату тебе положу на год. Как директор парикмахерской будешь жить. Отдыхать в Сочи поедешь на скором поезде. Ты на поездах когда-нибудь каталась? В международном вагоне – уют, чай с конфетами приносят, крахмальное белье. Все в наших руках.

– Ты меня приглашаешь? – Глаза у нее так расширились, что даже макияжа почти не было видно.

– В некотором роде. Да попутчика-то ты себе всегда найдешь, только свистни. Я тебе средства дам. И не шальные деньги, как у твоего грузинца, а четкие, как в наркомфине. Ать два – и в дамки.

– А кто я тебе буду?

– Про платоническую любовь слыхала? Не слыхала. Ну, иначе говоря, будешь сообщать мне про тех клиентов, которые меня интересуют. Обещаю тебе, что таких будет немного – двое-трое за год. Грузинский полковник – первое и самое важное задание. Пожалуй, я сегодня оставлю тебе еще одну тысячу. Ты не возражаешь?

Она молчала и лихорадочно размышляла. Скрип ее мозгов заглушал патефонные фокстроты.

– Молчишь? Значит, согласна. Молодец! Ты умная девочка и сразу мне понравилась. По сердцу пришлась. – Пронин хмыкнул. – Бывает же такое! Ну, давай, мать, прячь денежки понадежнее и говори, когда ждешь грузинца?