Ник Картер - Серия Киллмастер автора Сола Верника [ЛП]

Что ж, я бы сделал их гласными. В утренних газетах будет рассказываться о туристе, которому фотоаппарат снесло голову. Завтрашние вечерние новости будут еще сочнее.

Я огляделась. В поле зрения по-прежнему никого не было. Учитывая позднее время, в этом не было ничего необычного. Я наклонился и перекинул его тяжелое безжизненное тело через плечо. Выйдя на причал, я пробился к дальнему концу лодки.

На то, что я должен был сделать, ушло несколько минут. Когда я закончил, я знал, что он будет на первых полосах всех газет в городе.

Он выглядел вполне естественно.

С моей стороны для этого потребовалось много усилий, потому что вы просто не качаете неподвижное 200-фунтовое тело без напряжения, но оно того стоило. Теперь он сидел на велосипедном сиденье между большими белыми крыльями деревянного лебедя. Я привязал его вертикально канатами румпеля, поставил его ноги на педали и привязал их там. За исключением того, что его голова склонилась на грудь, он выглядел так, будто ждал наступления утра, готовый пустить в ход лодку-лебедь, наполненную детьми, в тихой, приятной поездке по островам лагуны.

Последний штрих. На его груди, пристегнутой к рубашке через прореху в одном углу бумаги, я прикрепил список из пяти имен, которые дал мне Кельвин Вулфолк.

Я бросил на него последний взгляд и пошел прочь, поднявшись по ступеням к каменному мосту. через дорогу, ведущую прямо к дальнему выходу из Гарденс.

В конце дороги на Арлингтон-стрит есть временное ограждение, но между ним и постоянным чугунным частоколом есть зазор в два фута. Я протиснулся через него на тротуар.

Ritz Carlton находится через дорогу, его синий навес с белой окантовкой выглядит свежим, элегантным и уютным.

Измученный, я направился к парадному входу в свою комнату.

К тому времени, когда я закрыл за собой дверь в свою комнату, левая сторона моей грудной клетки пульсировала острой болью, а моя голова распухла вдвое.

Я разделся, принял четыре таблетки аспирина и принял долгий горячий душ, позволив воде обрушиться на меня с полностью открытыми кранами. Примерно через двадцать минут париться я снова стал чувствовать себя самим собой.

Я собирался залезть в кровать, когда мой взгляд заметил бумажник и наручные часы, лежащие на комоде, куда я бросил их вместе со своими вещами. Я быстро просмотрел бумажник. Водительские права Массачусетса, четыре кредитные карты и 350 долларов наличными. Водительские права были выданы на Малькольма Стоутона. Так были кредитные карты. Я отложил их в сторону и взял часы Patek Phillipe. Корпус и расширяемый металлический ремешок были из 18-каратного золота. На королевском синем циферблате часов цифры были выделены крошечными драгоценными камнями, маленькими, но идеальными гранатами, «светящимися темно-красным».

Я лениво перевернул часы, чтобы посмотреть на заднюю часть тонкого корпуса. Обычно вы найдете крошечный гравированный принт, который идентифицирует тип металла, из которого сделан корпус, водонепроницаемость и, если это дорого, клеймо производителя. Мое внимание привлекла миниатюрная гравюра, которую я никогда раньше не видел.

Было трудно разобрать, потому что он был таким маленьким. Сколько я ни крутил, ни крутил часы при свете лампы, я просто не мог точно определить, что это за эмблема. Мне понадобилось увеличительное стекло.

Теперь проклятые немногие люди носят с собой лупы. Я точно этого не сделал, и в четыре утра я не собирался звонить в обслуживание номеров, чтобы попросить их принести мне одну. Потом вспомнил старый трюк. Я подошел к своему чемодану и достал фотоаппарат. Сняв линзу, я перевернул ее, глядя сквозь нее на гравировку на задней стороне часов.

Изображение резко выросло, потому что перевернутая линза дает тонкую лупу примерно от пяти до восьми диаметров увеличения, в зависимости от фокусного расстояния линзы.

То, что я увидел, изящно выгравированное на металле золотого корпуса, было репродукцией флага Войны за независимость — знаменитого Змеиного флага. Под частично свернутой спиралью змеей слова «Не наступай на меня!»

Озадаченный, я положил часы, закрепил объектив на камере и лег в постель. Я закурил одну из своих сигарет с золотым наконечником и некоторое время лежал, размышляя.

Флаг на обратной стороне этих дорогих часов не имел никакого смысла, хотя уже больше года Бостон был полон безделушек и сувениров, посвященных двухсотлетию, ознаменовавшему двести лет существования нашей страны. Вряд ли было место, куда можно было бы повернуть, не столкнувшись с историческими транспарантами, плакатами, флагами, фотографиями, картинами, гравюрами, открытками и всем остальным, что можно было бы придумать, чтобы поставить лозунг Двухсотлетия. Но только не на таких часах! Вы просто не сделали этого с Patek Phillipe, который, должно быть, стоил больше тысячи долларов. Нет такого патриота.

Я обдумывал это, пока не мог держать глаза открытыми. Затем я раздавил окурок сигареты в пепельнице и выключил свет. Я заснул, пытаясь увидеть во сне Сабрину, но безуспешно.

Я проснулся поздно утром и заказал завтрак. На подносе, на котором он прибыл, также лежала сложенная копия Boston Globe. На первой странице были разбросаны заголовки: «УБИЙЦА ЛЕБЕДЯ УБИРАЕТ ВЫДАЮЩЕГОСЯ АДВОКАТА!» и "СМЕРТЬ ОТ РУК СУДЬБЫ!"

Далее рассказывается о том, как труп нашли пару подростков, которые вызвали полицию.

В нижнем левом углу первой страницы было три дюйма, посвященных «причудливому убийству» мелкого гангстера, которому накануне на кладбище Зернохранилище оторвало голову взорвавшаяся камера. Полиция была готова назвать это «чудовищным преступлением». Это доказывает, что все пухлые человечки в очках в роговой оправе не так невинны, как выглядят. По крайней мере, копы не заметят мой след.

Но «убийство в лодке-лебеде» было важной историей. Достаточно важно, чтобы редакторы заменили первую полосу и выпустили специальный выпуск для позднего утра. Обычно утренняя газета составляется и печатается накануне вечером. Я прочитал четыре колонки, которые они дали рассказу, вместе с "характеристикой" на фоне мертвеца.

Малкольм Стоутон был членом известной бостонской юридической фирмы. Он также имел репутацию спортивного фаната. В колледже он играл в качестве среднего полузащитника и два года играл за профессиональную команду, чтобы заработать достаточно денег, чтобы оплатить свое обучение в юридической школе. Помимо этой информации, единственное, что примечательно в нем, было то, что он происходил из семьи, которая ведет свое происхождение от Mayflower.

Не было никакого упоминания о списке из пяти имен, который я прикрепила к его груди.

Где-то между обнаружением тела и прибытием репортеров на место происшествия кто-то удалил список. Я знал, что подростки, обнаружившие тело, наверняка видели список. Они не могли это пропустить. Первые полицейские, которые туда попали, тоже должны были видеть список. И если они это видели, значит, это видели и сержант, и сотрудник отдела убийств. Одному Богу известно, сколько других это видели.