Николай Подраный - Волчья радуга. Бег на выживание

На следующее утро Марта, как обычно, пришла на работу, как обычно, собрала на подпись документы и в 9.00 зашла в приемную начальника канцелярии, зная заранее, что ничего сегодня не подпишет. Но сымитировать свои обычные служебные обязанности нужно обязательно. Она ведь ничего не знает.

В приемной она увидела взволнованную секретаршу и беседовавшего с ней незнакомого Марте типа в гражданской одежде – явно следователя из полиции.

В ответ на «доброе утро» Марты, секретарь сказала:

– Фройлен Марта, сегодня приема не будет, документы, если они срочные, несите заместителю.

– Хорошо, извините, – и Марта с недоумением на лице вышла из приемной.

Документы были не срочные, поэтому она не стала беспокоить заместителя и отправилась обратно в свой рабочий кабинет.

Рихард Краузе сидел в приемной начальника криминальной полиции. Практически почти каждый день ему приходилось бывать в кабинете начальника с докладами, ведь в отличие от других следователей он был одним из немногих, кто работал под личным руководством шефа. Поэтому и было ему сегодня утром поручено провести расследование факта смерти одного из чиновников Министерства иностранных дел.

Неожиданно раздался звонок телефона внутренней связи. Секретарь тут же схватил трубку, и по тому, как он выразительно посмотрел на Рихарда Краузе, последний понял, что он будет сейчас принят вне очереди.

– Звонили из министерства. Интересуются результатами расследования, – выдал тираду шеф, как только Рихард закрыл дверь кабинета. – Садись, Рихард, докладывай. По возможности, кратко, потому что у меня полно работы, – и, не дожидаясь, пока сядет Рихард, как будто жалуясь на свою судьбу, продолжил:

– Эти идиоты из гестапо за любым происшествием видят теракт. Вчера сошел с рельсов один вагон метро в результате износа реборды колеса, так они чуть ли не считают, что ее демократы и коммунисты специально напильниками спилили. Черт возьми, обыкновенную халатность, и головотяпство станционных мастеров пытаются перевести в русло диверсии, – и, чуть помедлив, добавил: – Ну да бог с ними, слушаю тебя.

Выслушав внимательно следователя, начальник криминальной полиции подвел итог вместо самого Рихарда:

– Все ясно. Будем считать это несчастным случаем. Вернее, так: смерть наступила в результате обширного инфаркта миокарда.

– Так, говоришь, собака взяла след, который довел вас до трамвайной остановки?

– Так точно, – вскакивая со стула, отрапортовал Рихард.

– Да сиди, сиди, не вскакивай, никак не избавишься своих привычек.

– Посадили, – сказал многозначительно шеф, – значит сиди. Ладно, Рихард. Докладывать никуда не нужно, прессе ни слова, и вообще никому никаких подробностей следствия. Ситуация необычная, – и начальник полиции сально улыбнулся, – тем более, что, как подтверждает твой информатор, герр Лютер был неравнодушен к женским юбкам. Дело в архив. Тем более, со стороны проститутки не было никаких насильственных действий, – и шеф снова захохотал. – Да, и последнее указание, чтобы у тебя была совесть чиста, дай ориентировку своим информаторам, чтобы поработали с проститутками. Не повредит найти эту мадам и допросить, но она, испугавшись, что совершила надругательство над трупом, делая ему, минет, видимо, рванула из Берлина.

Довольный своей шуткой, начальник полиции так расхохотался, что на глазах выступили слезы.

Пока он доставал платок и вытирал глаза, Рихард сидел и молчал, готовясь доложить, что он уже дал соответствующие указания.

– Что, уже все сделал? – наконец, успокоившись, спросил начальник полиции. – Молодец, за это я тебя и ценю, что умеешь хорошо и быстро работать. Старайся – пойдешь скоро на повышение, а не расследовать воровство нижнего белья с веревок во дворах. Ну, все, иди, отдыхай сегодня. Развеселил старика. Завтра утром ко мне, если я тебя не вызову еще раньше.

Через два дня герра Лютера без особых почестей похоронили на городском кладбище. Дети покойного и родственники плакали, плакала и вздыхала вдова, хотя очень внимательный наблюдатель наверняка заметил бы, что одновременно с горечью утраты в ее поведении проскальзывает и душевное облегчение. Она ведь знала, что, хотя ее муж был щедрым и хорошим отцом для детей, он также умудрялся своими отдельными поступками здорово портить жизнь ей и окружающим. Ну да бог с ним. Мир праху. Каждому Господь Бог определит по его заслугам. Не нам судить. Кроме человеческого предвзятого суда есть суд высший, беспристрастный и справедливый. Бог всем воздаст.

Три месяца усиленной подготовки под руководством Ганса и Моники совершенно преобразили Клауса Вернера.

Надо отдать должное и Отто, который периодически подолгу беседовал с Клаусом на различные темы его будущей работы, поведения, конспирации и защиты от спецслужб.

Умный, способный и трудолюбивый от рождения, Клаус схватывал все на лету, можно сказать, с первого захода, чем очень радовал, в первую очередь, Ганса. Ганс гордился своим учеником и не скрывал этого.

Экзаменов и зачетов не было, никаких формальностей и официоза. Все проводилось на уровне бесед, рассказов, инструктажей, контрольных вопросов, а иногда и просто споров или обсуждения, как лучше сделать конкретную работу или провести операцию.

Мало того, в результате проведения квалифицированных занятий с одним из старых мастеров-огранщиков, Клаус стал если не отлично, то, во всяком случае, хорошо разбираться в вопросах, касающихся драгоценных камней. Он мог отличить настоящий бриллиант от искусной подделки, внешне на первый взгляд ничем не отличающейся ни размерами, ни цветом. Наука, конечно, сложная, требующая, в основном, опыта работы, ну и конечно, отличного зрения, усиленного соответствующими приборами.

Теперь Клаус свободно ориентировался в оттенках, огранке камней и прочих премудростях ювелирного дела. На глаз мог определить довольно-таки точно вес драгоценных камней в каратах. Знал места их основной добычи и свободно мог определить, с какого месторождения добыт, например, изумруд, лежащий перед ним. В общем, приобрел, практически, еще одну специальность.

Разумеется, занятия проводились не только теоретически. Каждый раз мастер привозил с собой образцы – как подделки, так и настоящие драгоценности. Иногда и то, и другое вместе смешивал и заставлял Клауса разобрать все и определить фальшивки. Когда Клаус перестал ошибаться и уверенно отвечал почти на все вопросы, мастер сказал Отто, что ему больше незачем проводить занятия. Конечно, путь к совершенству бесконечен, но того, что освоил Клаус, достаточно.

В тот же день мастера вместе с его шкатулкой снова отвезли продолжать работать в одной из подпольных мастерских специального финансового отдела.