Сергей Трапезников - Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки

– Вы не получали от него никаких вестей, сеньора Торрес? – спросила Сельвина.

– Каких ещё вестей? – рыкнула Камилла. – Вы всерьёз думаете, что, получив от мужа хоть какой-то знак, я стану держать это в тайне? Я хочу вернуть его. Мне плохо без него…

– Я верю, сеньора, – кивнула Веласко, – но порой пропавшие псы шлют своим родственникам такие сообщения, что в итоге эти родственники начинают водить следствие за нос. Бестактно, признаю. Но я обязана.

– Вы считаете, что Федерико уже вышел со мной на связь, но я это по каким-то причинам скрываю, – заключила сеньора Торрес, едва не смеясь.

– Дело в том, что он уже выходил на связь. – Сельвина выкинула заранее припасённый козырь. – Как минимум двое псов в этом городе минувшей ночью получили от вашего мужа сообщения. Я могу предполагать, что есть и третий пёс. Вернее, собака. И эта собака – вы, сеньора Торрес.

– Не хочу вас расстраивать, дорогие гости, но получается, что тех двоих псов по каким-то причинам мой муж ценит выше, чем свою жену, – развела лапами Камилла. – Я ничего не получала. Думаю, вы успели заметить, что я сейчас очень злая. И я нахожусь в таком состоянии уже неделю. Поверьте: если бы мне пришла от Федерико хоть какая-то весточка, я была бы куда мягче…

Вальтер снова задумался о возможной любовнице. В голове защекотала недавняя мысль, которую ему пришлось отбросить в прошлый раз. Проблемами не делятся с жёнами. Жёны будут только осуждать и припоминать об этом до конца жизни. А уж такая жена, как Камилла Торрес, – точно, Вальтер был в этом уверен. Проблемами делятся с любовницами. Именно с ними обсуждают самое сокровенное, самое запрещённое и самое постыдное. Любовница всегда обогреет и поймёт…

– У вашего мужа есть любовница? – не выдержал он, наконец, и задал свой вопрос.

– Она, что ли, получила? – ехидно спросила Камилла. – Вот какой у меня муж! К жене ничего, а к Руфине любимой объявился…

– Вы её даже знаете? – удивилась Сельвина, посчитав пока ненужным говорить о том, что новости от Федерико Торреса минувшей ночью получили другие псы. И оба мужского пола.

Сеньора Торрес тяжело вздохнула.

– Знаю, – ответила она. – Наш брак с Федерико был по большей части только из-за породы.

Она потянулась за пепельницей, не забыв предложить сигарету пожилым вельш-корги. Те отказались.

– Федерико никогда не хотел «смешанных» щенков. Да и я не хотела. Об этом как-то не принято говорить, но «смешанные» щенки довольно тяжёлые и в воспитании, и в плане здоровья, да и во всём остальном тоже. У пород есть всё-таки свои стандарты, и по этим стандартам куда проще растить детей. Большой любви у нас никогда не было. Федерико всегда любил свою таксу – Руфину.

Супруги Веласко смотрели на собеседницу, едва не раскрыв рты.

– Такое часто встречается. – Камилла выпустила густое облако дыма. – Размножаемся по породе, а любим других. И не за породу. Странно вы на меня смотрите как-то. Сколько вам лет?

– Одиннадцать, – призналась Сельвина.

– Действительно, странно, – протянула в ответ сеньора Торрес. – Хоть об этом обычно и не говорят в открытую, но годам к пяти-шести к этой истине приходит каждый пёс. Или я какая-то ненормальная?

Сельвина не нашлась, что ответить. Подобные мысли, несомненно, возникали и у неё в голове, но чтобы так открыто и без каких-либо стеснений говорить об этом вслух? Да ещё и с малознакомыми псами?

Она внимательно посмотрела на Камиллу Торрес и всё поняла. Сеньора Торрес просто устала. И от мужа, и от любви, которой не было и никогда не будет. И от его дурацкой работы, несомненно отравлявшей им весь брак. И от осознания того, что она никогда не будет вместе с псом, которого по-настоящему любит, поскольку уже находится в браке и воспитывает детей…

– Как нам найти эту Руфину? – спросил Вальтер.

Десятью минутами позже супруги Веласко сели обратно в свой автомобиль. Моросящий дождь уже прекратился, а сквозь изрядно побелевшие тучи начали пробиваться полуденные лучи солнца.

– Не понимаю: зачем нужен брак, если тебе в нём настолько тяжело? – недоумевал Вальтер, пристёгивая ремень безопасности.

– Затем, что брак существует не только ради двух: мужа и жены, – ответила Сельвина, прикидывая, как быстрее проехать в Эндертаун, в котором, со слов Камиллы, проживала Руфина Сантана, любовница Федерико. – Есть ещё дети, есть родители, есть общество, которое без конца обсуждает и осуждает любые отклонения от общепринятых норм. Иногда проще терпеть до костей надоевший брак, чем мириться с тем, что тебя без конца будут обсуждать за спиной, что за твою «разведённость» тебя постоянно будут пилить родители, а твои щенки в итоге вырастут в неполной семье.

Вальтер завёл автомобиль.

– Я не понимаю другого. Зачем так открыто демонстрировать жене наличие любовницы? – продолжила Сельвина. – Мне кажется, это перебор. У всех они есть или были когда-то. Даже у тебя. Только ты мне об этом хотя бы не говорил. Верно?

Сельвина резко повернулась и посмотрела в глаза Вальтеру.

Вместо ответа тот только сдвинул рычаг коробки передач, и несколько мгновений спустя автомобиль стремительно поспешил в сторону Эндертауна.

– Тузейло Фридрихович! – В гостиную вернулся Армон Афонсо. – Я достал.

Четверть часа назад бигль отлучился, для того чтобы сделать несколько звонков, как и просил Тузик. В гостиную он вошёл со свёрнутой в трубочку бумагой. По всей видимости, это была лента из факса.

– Длинные у неё паспортные данные, – заметил Тузик не без иронии.

– Паспортные данные вот здесь. – Афонсо достал из кармана небольшой лист, на котором карандашом были нацарапаны девятизначный номер, а также все остальные записи с главной страницы паспорта, и передал в лапы Тузейло.

– Ну ничего себе, она уже «бритиш ситизен»! – заметил он, вчитываясь в бумажку. – Place of birth – Cockersk, Russian Federation. Не знал, что она не в Рояльске родилась.

– Россия большая, – пожал плечами бигль. Это было почти всё, что он знал про Россию.

– Вы не поймёте, – махнул лапой Тузик. – Слишком у неё «столичные понты» были, чтобы родиться в Кокерске.

– Анхелика тоже Армона мне не в Буэнос-Айресе родила. Хотя тогда мы жили именно там, – хмыкнул Афонсо. – Мало ли какие причины могли быть. Мы вот в Домингос рожать уехали – там у меня были знакомые врачи в роддоме.

– Тоже верно, – согласился Тузик.

– Не там вы странности ищете, Тузейло Фридрихович, – сказал сеньор Афонсо, развернув факсовую распечатку. – Полюбуйтесь: детализация звонков Александры Беррингтон.

– Да вы что! – оживлённо воскликнул Тузик и тут же принялся за изучение свитка.

Если верить этой распечатке, то колли не обманула его и действительно появилась в городе после событий в «Виктории». Во всяком случае, первый звонок с этого телефона был совершён только 16 апреля.