Алексей Пшенов - Покрывало Изиды

После школы Осокин, ничуть не сомневаясь, что поступит с первого раза, подал документы в институт иностранных языков имени Мориса Тореза. Однако изучая английский, немецкий, хинди и фарси, он совершенно забыл про русский, и получив за сочинение трояк, недобрал один балл и осенью отправился в армию. На призывной комиссии Осокин сам попросил отправить его куда-нибудь на юг, мотивировав это желание базовым знанием индийского и персидского языков. В результате он попал на погранзаставу в Таджикистане, где его начальное знание фарси и хинди оказалось абсолютно ненужным. Но Осокин и здесь нашёл применение своим лингвистическим способностям – он стал изучать таджикский язык и за два года изрядно в этом преуспел. Начальник погранзаставы, видя неуёмную тягу своего подчинённого к иностранным языкам, посоветовал ему после дембеля поступать в Военный институт Министерства обороны. Понимая, что после армии в Мориса Тореза ему уже не попасть, Осокин согласился и, получив блестящие характеристики и рекомендации, направился на факультет военных переводчиков. Правда, здесь его постигло неожиданное разочарование. И Иран и Индия считались очень привлекательными местами для прохождения службы, поэтому специализироваться на фарси и хинди без какой-либо протекции было невозможно. Никаких влиятельных покровителей у Осокина не было и ему достались языки Афганистана – пушту и дари. Впрочем, это не разочаровало молодого человека – он был безмерно рад тому, что без особых проблем поступил на престижный факультет, и будет заниматься любимым делом.

Окончив с отличием институт, Осокин получил направление на военный аэродром в узбекском Термезе, и через год вместе с ограниченным контингентом Советских войск попал в Афганистан. Предполагалось, что эта экстренное вторжение предотвратит разгоравшуюся в стране гражданскую войну, но оно только подлило масла в огонь. Сначала местные жители встречали советских воинов едва ли не с цветами и видели в них освободителей от кровавой диктатуры Хафизуллы Амина, но благоприятная ситуация очень быстро изменилась. Сменивший Амина Бабрак Кармаль оказался ничем не лучше своего предшественника и при поддержке советской армии развернул широкомасштабную войну против исламской оппозиции. Шурави (советские военнослужащие) в глазах большинства местных жителей очень быстро превратились из желанных освободителей в ненавистных оккупантов.

Андрей Осокин три года прослужил переводчиком в разведуправлении в Кабуле. Он участвовал в допросах пленных душманов, писал протоколы и переводил документы. а потом был отозван в Москву на переподготовку в учебном центре ГРУ. Окончив годичные курсы, он вернулся в Афганистан и под легендой врача-инфекциониста отправился в отдалённый кишлак Фарум на афгано-пакистанской границе. Кишлак находился в горной долине у заброшенной дороги, когда-то входившей в состав Великого шёлкового пути. После прокладки современной трассы Кандагар-Кветта, старинная дорога, проходившая через опасные перевалы и ущелья, потеряла свою значимость и пришла в упадок. Новую жизнь в неё вдохнула афганская война. По древней дороге вместо шёлка и специй потекли оружие и боеприпасы для афганских моджахедов. Советским войскам стоило немалых усилий взять под свой контроль этот стратегически важный путь и закрыть его мощным блокпостом на выходе из узкого как бутылочное горлышко Южно-Какарского ущелья. После этой радикальной меры поток оружия текущий из Пакистана сократился, но не иссяк. Караваны тропили в горах новые обходные пути, и в этом им активно помогали местные проводники, а сотрудники местного Царандоя ( военной полиции) только беспомощно разводили руками – мол, за всеми жителями не уследишь. Выполняя не только полицейские, но и пограничные функции, бойцы регулярно отправлялись в засады и рейды, но не находили в горах никого кроме пастухов. Со временем появилось небезосновательное подозрение, что Фарумский Царандой ведёт двойную игру и сам способствует безопасному прохождению караванов, но поймать двурушников за руку никак не удавалось. С целью разведки из Кандагара в Фарум регулярно направляли новых сотрудников, но те, то ли делали вид, то ли действительно ничего подозрительного не обнаруживали. Несколько с трудом завербованных секретных агентов из числа местных крестьян тоже клялись Аллахом, что в кишлаке нет ни одного душманского пособника. А тем временем караваны с оружием, несмотря на тщательно разработанный план “Завеса”, ловко обходили расставленные засады и текли через горные перевалы, словно вода через решето.

Фарум был довольно крупный и кишлак, имевший статус районного центра. В нём было более пятисот дворов, около семи тысяч жителей, две мечети, четыре чайханы, десяток магазинчиков, Народный совет, поселковая администрация, почтовое отделение, участок Царандоя, начальная школа и заброшенный медпункт. Когда-то в Фаруме работал присланный из Кандагара фельдшер, но во время активных боевых действий он то ли погиб, то ли попал в плен к душманам, и с тех пор здание медпункта пустовало, а местных жителей как встарь лечили знахари-травники. Осокин появился в кишлаке под эгидой государственной программы по борьбе с инфекционными заболеваниями. Вместе с ним в качестве медсестры прибыла Елена Полухина. На самом деле, несмотря на свой довольно молодой возраст, она была опытным врачом-инфекционистом, сразу после института попавшим на работу в Среднюю Азию. В разведцентре Осокин получил навыки оказания первой медицинской помощи и прослушал курс лекций об инфекционных заболеваниях, но никаких практических навыков диагностики и лечения он, естественно, не имел. Восполнить этот пробел должна была Полухина. Вероятность того, что Осокин, проработавший три года в Кабуле, встретит в этом захолустье кого-нибудь из ненужных знакомых, была невелика, но на всякий случай он отпустил себе бороду и переоделся в местную одежду: рубаху-перухан, жилетку-васкат и шапочку-паколь. Единственное чего не смог напялить на себя Осокин это изар – необъятные пуштунские штаны, ширина которых намного превышает длину. Вместо них он оставил себе классические потёртые джинсы. Полухина, чтобы не привлекать к себе нездорового мужского интереса тоже переоблачилась согласно местным традициям в шаровары, длинную рубашку и хиджаб. Теперь советских медиков отличали от местных жителей только белые халаты, накинутые поверх традиционной одежды. К их приезду был восстановлен и отремонтирован разрушенный медпункт: приёмная, рабочий кабинет, две спальни, кухня, погреб и кладовая. Почищен колодец, восстановлены летний душ и уличный туалет. По местным меркам это было весьма комфортное и презентабельное жильё. Для передвижения по кишлаку и его окрестностям Осокин и Полухина ещё в Кандагаре предусмотрительно купили себе по велосипеду. В условиях местной жары это был не самый лучший вид транспорта, но ходить пешком тоже было нелегко, а содержание ишаков они посчитали слишком обременительным.