Леонид Дроздов - Закат над Квантуном

– Гм…

– Мне ничего не оставалось, как взяться за расследование. Скоро я вышел на твоего сообщника – молодого телефониста Василия Безродного. Этот юнец за щедрое вознаграждение нанимал для тебя комнату в «Юго-восточных номерах» и снабжал ее шампанским и конфетами. Даже оставил свой телефонный номер, по которому я на него и вышел.

Горский отпил чаю, наблюдая за реакцией Унгебауэра. Демьян Константинович недоверчиво щурил глаза.

– К Безродному я приставил филёра.

– В Дальнем есть филёры?.. – ахнул лейтенант, выдав себя с потрохами.

– Теперь есть, – кивнул титулярный советник. – Но ты проявил основательную осторожность – коммуницировал с Безродным по телефону. Однако рано или поздно он должен был к тебе прийти за очередной запиской или за деньгами, поэтому и организовал слежку. Я заподозрил неладное, когда узнал, что очередную записку мадам Ардан подкинули в гримерку. Стало очевидным, что это сделал кто-то, присутствовавший в тот вечер в кафешантане, но не Безродный. И почему в гримерку? И только потом до меня дошло, что таким образом лейтенант Унгебауэр пошел «на ура». Установив доверительный контакт с Терезой Страшкевич, ты решил ковать железо, пока горячо. Ты рассчитывал, что обнаружив записку в гримерке и впав в отчаяние, она примет твое приглашение как защиту. Твой план сработал, но на этом ты не остановился! Ты решил действовать наверняка: вызвал к себе Безродного, чтобы передать деньги и проинструктировать о заключительной хитроумной операции. Юному телефонисту ты отвел роль маньяка, а сам предстал доблестным рыцарем…

Унгебауэр виновато опустил голову. Кажется, ему стало стыдно.

– Маньяк вновь вызывал мадам Ардан в «Юго-восточные номера». После ночи, проведенной в твоем особняке, она, конечно, доверилась тебе…

– Между прочим, в ту ночь я к ней даже не прикоснулся, – обиженно отозвался Демьян Константинович.

– Хорошо, что ты последовал совету Гвоздевича. Глядишь, женишься на ней! – ехидно усмехнулся Горский.

– Она приняла мое предложение руки и сердца, – спокойно сказал Унгебауэр, как о чем-то обыденном.

Антон Федорович не верил своим ушам.

– Что??..

– Она согласилась пойти со мной под венец, – повторил лейтенант с апломбом.

– Вот как… – титулярный советник сконфуженно отвел взгляд. – Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь…

– Я не смогу жить без нее. А она – без меня, – убежденно заявил Унгебауэр, поднимаясь. Подойдя к окну, он заговорил быстро и пламенно, глядя вдаль. – Я с первого взгляда влюбился в нее. Я прочувствовал ее, понял, что мы с ней идем на одной волне. И я начал действовать. Сперва я просто хотел с ней встретиться, но я не мог называть своего имени. Я боялся, поэтому предпочел анонимные записки. Я подкидывал их сам, потому как сторонний посыльный мог их прочесть. В целом, ты всё правильно установил. Я восхищаюсь твоим талантом следователя, Антуан. Однако ты пришел обвинить меня в том, чего я не совершал…

– Хочешь сказать, что это не ты наводил страх на мадам Ардан?

– Господи! Да я не тронул бы ее и пальцем! Мне лишь нужно было ее внимание…

– А если бы она пошла в полицию? Если бы тебя поймали, подкидывающего под ее дверь грубую записку с намеком на физическую расправу? Что было бы тогда?? – вскипел Горский.

– Я бы пропал. Но я пошел на этот риск осознанно. Мечта о Терезе Страшкевич стала моим смыслом жизни…

«Да, что творит любовь с людьми!»

– Теперь, когда ты обо всем знаешь, мое счастье в твоих руках, – Унгебауэр обернулся. В глазах его теснились слезы. – Заклинаю тебя, Антуан, не говори ничего Терезе! Если она узнает, что это я посылал ей записки, тотчас порвет со мной…

Только теперь Антон Федорович осознал, что его друг никакой не маньяк, а опьяневший от любви страдалец. И слава Богу, что всё так кончилось.

– Что ты, Демьян!.. – улыбнулся судебный следователь. – Я не вправе рушить твое счастье. Тереза ни о чем не узнает.

Унгебауэр резко подошел к Горскому и крепко его обнял.

– Спасибо тебе, мой друг!.. Спасибо!..

Так закончилась история о маньяке и кафешантанной этуали.

7. Куратор

К середине января 1904 года в Дальний пришли холода, а вместе с ними в городе установилась напряженная обстановка. Слухи о войне всполошили и без того немногочисленное японское население. Подданные микадо экспедитивно засобирались на родину, распродавая имущество и земельные участки. Квантун представлялся общественностью как пороховая бочка, готовая в любой момент взорваться.

В Порт-Артуре участились разбойничьи нападения. Газеты советовали усилить контроль за прибывавшими в крепость шаландами и джонками, однако как распознать в человеке грабителя заранее? Да и главной квантунской крепости постоянно требовалась рабочая сила.

Но и в Маньчжурии начали происходить тревожные события. Поступали сведения, что отряды китайских войск там начали грабить местное население… На Китайской Восточной железной дороге увеличилось количество краж. Причем злоумышленники, кажется, чувствовали себя весьма вольготно. Чего только стоит вопиющий случай, когда пассажира, стоявшего на площадке вагона, ограбили и сбросили на полотно.

Всё чаще стали заявлять о себе хунхузы, наводившие страх и панику на обывателей. В Ляояне 30 таких удальцов ограбили железнодорожного агента-переводчика в собственном доме. Забрав 600 рублей, а также всё ценное, что было в фанзе, нападавшие этим не ограничились: прихватили с собой и раненого хозяина, которого привязали к дереву далеко в поле. Разумеется, пока несчастный китаец успел развязаться, пока добрел до дома, пока известил ближайший пост пограничной стражи – хунхузов и след простыл…

Компрадор Русско-Китайского банка, подвергшийся аналогичному налету бандитов, вскоре поправился и так же, как и слуга Юй, опознал арестованных китайцев. Как бы Скуратов их ни мордовал, но выдавать оставшихся членов шайки арестованные отказались. Так и привели обоих на суд с выбитыми зубами и багряными кровоподтеками.

Управляющий дальнинским отделением банка, уже знакомый нам Гуго Герцер, о случившемся, конечно, узнал, но предпринял всё, чтобы этот инцидент не просочился в прессу и даже договорился о проведении закрытого процесса. Как ему это удалось – представить несложно, особенно если вспомнить калановую шубу…

Алексей Владимирович в день суда выглядел бодро и решительно. Он собирался отправить обоих негодяев на долгую каторгу. Слушания длились несколько часов – много времени потратили на перевод. Караул стрелков готов был этапировать обвиняемых на станцию, куда уже подогнали специальный вагон.