Андрей Колясников - Луддиты

– Да – все хорошо. Мы уже считаем cash 4 4 Cash – наличные. (Англ.) … как это по-русски? Ах, да – наличность.

– Простите за беспокойство. Будьте бдительны, о подозрительном, сообщайте незамедлительно в милицию.

– Хорошо. Good-bye, assholes! 5 5 Good-bye, assholes! – Прощайте, придурки! (Англ.)

– И вам, всего хорошего!

За закрытой дверью Джеймс слышал разговор удаляющихся милиционеров:

– Вот буржуй – я бы его прямо сейчас к стенке. – Говорил рядовой. – Это они у нас преступность развели.

– Успеем – еще поставим…

Все это время, Леонид Михайлович и Семен Яковлевич, ни разу не повернулись к хозяину, делая вид бурной деятельности – уборки и инвентаризации товара.

– Можете расслабиться – они ушли. – Процедил сквозь зубы Джеймс и вышел в боковую дверь.

Налетчики были без балаклав. На секунду Джеймс оторопел. Перед ним стояла зеленоглазая брюнетка с волнистыми, спускающимися до плеч, волосами – она была прекрасна и молода, даже обшарпанная кирпичная кладка стены коридора склада не портила ее красоту. Свет был слабым, но и при таком свечение, Шарп потерял дар речи от совершенства девы.

– И он хотел, чтобы я оставил свою Маню с ним. – Прохрипел один из налетчиков. Он убрал свой обрез в рукав пиджака и приблизился к лицу Джеймса. – Нам тут за тебя мазу кинули. – Налетчик бросил беглый взгляд на Алексея. – В чем наш интерес с тобой корешиться?

– Значит ты главный?! Сейчас поднимемся ко мне, поговорим за наши дела, а твои люди подождут тебя снаружи.

– Давай посмотрим.

Джеймс предложил налетчику присесть в кресло, за стол, напротив себя. Люстра, светившая под потолком, и свет из окна, хорошо освещали собеседника, и Шарп мог разглядеть лицо старшего налетчика.

Хозяин магазинчика попросил Алексея удалиться из комнаты и предложил собеседнику виски, хотя прекрасно знал, что надо было налить самогона, которого у него было всегда в достатке.

– А водка у тебя есть? – Поинтересовался налетчик.

– Есть самогон.

Налетчик, еле заметно, положительно кивнул головой.

Джеймс вынул на стол из шкафа четвертную бутыль мутного напитка и тарелку с копченым мясом, хлебом и нарезанными огурцами с зеленым луком. Из верхнего шкафчика стола он достал два стакана.

– Твой сторож говорил, мол ты русский, что просто ксиву сменил? – Ухмылялся недоверчиво налетчик. – Что же ты так плохо по-русски говоришь, а на ихнем базаришь, как на родном?

– Мне пришлось пожить в Европе. – На чистом русском языке заговорил Джеймс. – Успеем по-базарить за это. Тебя как называть, бродяга?

По лицу налетчика, было видно удивление. Джеймс, будучи еще маленьким Колей, часто сбегал из дому и играл с беспризорниками, после чего, отец отдал его в кадеты, но и там Коля умудрялся находить время для уличных мальчишек, и взрослеть вместе с ними. Конечно же, Шарп знал «феню» и повадки блатных – судьба будто готовила его стать шпионом, ведя незримой рукой по всем коридорам лабиринтов жизни. И теперь неизвестно, куда судьба поведет его снова, и когда перед Джеймсом окажется выход.

– Я Морячек – не бродяга. – Ответил налетчик. – Как мне к тебе обращаться?

– Джеймс – так будет правильней.

Шарп налил по полному стакану самогона.

– Откуда ты? – Выпив, спросил Джеймс.

– Одесса. А ты?

– С Урала.

– Лагеря?

– Нет. Родился и вырос там. Много рассказать не могу – может после, когда поближе познакомимся. – Джеймс налил вновь самогон в стаканы.

– Это по-нашему. – Произнес Морячек, и махом выпив огненную воду, закусил ее мясом. – Ладно, давай о деле, пока не напились.

– Мне один человечек нужен. Имя не знаю, да и сменил он ксиву давно. Сейчас этот человечек в Новгороде.

Морячек рассмеялся.

– Ни примет, – начал он, еще задыхаясь от смеха – ни имени. Как в сказке: пойди туда, не зная куда, найди то, не зная что. Ты, хоть, приметы обрисуй.

– Зачем приметы – карточка есть.

Из верхнего шкафчика стола, откуда, еще недавно, Шарп доставал стаканы, Джеймс вынул маленькую фотокарточку.

– Это копия. – Протянул он фото Морячку.

На фотокарточке был кудрявый светловолосый мужчина, в сером строгом костюме «тройка». Мужчина с фото стоял, облокотившись о кресло, в котором, видно по всему, должна была сидеть женщина с темными волнистыми волосами, но фото было обрезано и женское лицо попало на него лишь частично.

Некоторое время задумчиво смотрел Морячек то на фото, то на Джеймса.

– Какая-то оказия получается – я вор и мне скок нужен. Меня люди не поймут, если я фраеров искать буду, как легавый. Я понимаю, если он скрысил чего – тогда по понятиям будет.

– Он денег должен мне. Экс будет, и не один – по хрустам не напарю. Договоримся. Человечка вашего, того, молодого, пошли в Новгород – пока он там знакомца моего искать будет, вы сюда перебирайтесь. У меня три комнаты свободные. Ты сейчас где, со всей бандой, кантуешься?

– Да, в развалинах – с ксиватой беда. У тебя заныкаться – это хорошо, иначе толком ни помыться, ни подмыться. Но у меня две бабы. В розыске я, а дочерей без пригляда оставить не могу. Видал, какие красавицы. Время сейчас такое, что ни углядишь за девками, потом не раскатать будет.

– Паспорта, сторож мой, Алексей выправит. Поставлю вас в штат. Имена свои забудьте. По погремухам, только между собой общаться.

– Это исправиловка какая-то получается – трудоустройство, новая жизнь. Ты куда фалуешь нас? Какие скоки будут?

– Трудоустройство, лишь прикрытие. Мне нужны кое-какие документы. При императоре много изобретателей было, а теперь чертежи на заводах пылятся. Англичане до ума их доведут. Иначе мужичье это, что у власти сидит сейчас, выкинут их, или в печах сожгут. Хрусты, что в бухгалтериях, себе оставите. Делайте все без палева. Зимой в Европу переберетесь – там лохов по более будет.

– Вы, батенька, как я погляжу, из благородных кровей будете?!

– Ты то сам, за кого бился?

– Анархист я. Дружбан мой Федя, из эсеровцев. Лихо их Азеф кинул, когда буча началась – до сих пор его найти не могут. Был со мной на крытке, один пацанчик, так вот: рассказывал он, что в Перми с ними тоже один благородный мазался, Волхов какой-то. Имя не помню.

– Николай Федорович? – Спросил Джеймс и налил в стаканы самогона. – Так, убили же его, в Европе.

– Знавал, значит, его? Только, жив и здоров он – в ГПУ работает. Он Дубаря и брал, а потом расстреляли пацана. Так что вы, ваше благородие, сейчас разной масти бываете.

– А со мной, что такой откровенный?

Морячек выпил самогон, и откинулся на спинку кресла, расслабившись.

– Ты под англичанина косишь, от мусаров нас выручил – не бывают такими красноперые.