Дональд Гамильтон - Шантажисты

- Совершенно верно, профессор, - послушно согласилась Хэриет. - И что же произойдет?

- Именно то, что произошло. Кучка мерзавцев - вроде той компании, что заявилась ко мне в колледже - втаптывает людей в грязь в полной уверенности, что никто из сограждан, которым промыли мозги идеями ненасилия, не осмелится и пальцем шевельнуть в свою защиту. Раз уж мы начинаем воспитывать целые поколения на прекрасных, но нереальных принципах, убеждать, что использование силы всегда несет с собой зло и потому недопустимо, что человеку следует смириться с любым унижением и заплатить любую цену, но ни в коем случае не пролить ни капли крови, трудно ожидать, что они не воспользуются случаем.

- Кто, дорогой?

- Шантажисты, - ответил я. - Люди, для которых насилие и кровь - сущие пустяки. Те, на кого не действует наше снадобье вроде "притворимся, что все мы хорошие ребята". Все головорезы, диктаторы и мелкие завоеватели. А еще похитители, террористы, политические фанатики, которые неожиданно обнаруживают, какие изумительные перспективы открывает для них наше теперешнее отношение к насилию. Они поняли, насколько просто шантажировать весь наш чувствительный мир, заставлять выполнять любое свое желание. Достаточно оружия, направленного на первого попавшегося человека. Нож или пистолет под носом у очаровательной стюардессы, и они получают в свое распоряжение весь самолет и выкуп в миллион долларов...

- Полагаю, все это имеет некое отношение к происходящему, - сухо заметила Хэриет. Я улыбнулся.

- Я всегда говорил, что только женщина умеет подвинуть мужчину на пламенные речи и заставить почувствовать себя непревзойденным оратором. Ты совершенно права. Именно этим и объясняется все происходящее, все эти исчезновения. Никакого Заколдованного моря пропавших кораблей. Дело обстоит в точности так, как мы и предполагали: некто захватил заложников и теперь требует выкуп. Пока непонятно только, почему они тянули с этим несколько месяцев. Подробностей я пока не знаю, как не знаю и того, какой требуют выкуп и кто его запросил, но в моем коттедже нас ждет человек, который введет нас в курс дела...

Наступил прекрасный флоридский вечер, прохладный и спокойный. Безлунное небо было усыпано звездами. Точнее, прекрасным и спокойным вечер стал, когда мы свернули с залитого ярким светом шоссе на одну из трехполосных улиц курорта Фаро Бланке. Когда мы подъехали к моему коттеджу, там было темно. Я не остановился. Хэриет шевельнулась на сиденье рядом.

- Мне казалось, у тебя двадцать шестой номер, - заметила она.

- Я тебе этого не говорил, - ответил я. - Шпионишь за мной? Раз уж ты так много знаешь, может скажешь, почему не горел свет?

Хэриет рассмеялась.

- Не делай из меня секретного агента, дорогой.

- Человек по имени Рамсей Пендлитон, опытный английский оперативник, должен был ждать меня внутри с включенным светом. Моему шефу известно, что я не люблю встречаться с людьми в темноте без лишней необходимости. Даже с теми, кого знаю. К тому же, сегодня нам не от кого прятаться. Тем не менее, свет не горит. Можешь ты это как-нибудь объяснить?

Хэриет потеряла терпение.

- Проклятие, Мэтт, конечно, не могу. За кого ты меня принимаешь?

- Не знаю, просто спросил, - мягко сказал я. - Ведь мне так и не удалось выяснить, как много лет назад тебе удалось провернуть этот трюк с бокалом. - Я свернул на траву на обочине улицы и улыбнулся ей в темноте. - Расслабься, я просто пошутил. Но теперь я совершенно серьезен: жди меня здесь. Твоя одежда не подходит для того, чтобы пробираться через кусты, к тому же это может быть небезопасно. Похоже, сегодня мой коттедж так и притягивает всевозможных темных и недружелюбно настроенных личностей. Возможно, у меня разыгралось воображение, но раз уж дело обернулось таким образом, я намерен рассматривать любой движущийся объект в качестве врага и стрелять без предупреждения. Мне будет очень жаль, если этим объектом окажешься ты, но мои извинения вряд ли тебя утешат. Ты их уже не услышишь. Поэтому, пожалуйста, не высовывайся из машины, пока я не вернусь. Договорились?

Я извлек из-под пристяжного ремня короткоствольный "смит-и-вессон", выскользнул из машины, осторожно прикрыл дверцу и двинулся назад через лабиринт деревьев, коттеджей в узких бетонных дорожек. Время от времени сюда доносились отзвуки голосов и включенных телевизоров, но в интересующем меня белом здании царила тишина. Все окна были закрыты, как я их и оставил. Приблизившись, я различил тихое жужжание работающего кондиционера. И больше ничего. Я вспомнил, что сам включил его. Возможно, Рамсей Пендлитон просто не пришел. Но почему? Я привык, что все планы Мака исполняются без отклонений - из него получился бы отличный железнодорожный диспетчер. Возможно, наш английский коллега уже побывал здесь и ушел. Но опять же оставался вопрос: почему?

Простого пути разрешить сомнения не существовало. Внутрь вела только одна дверь. Я был вынужден воспользоваться ею. Процедура заняла у меня значительно больше времени, чем у обычного гражданина, который возвращается в снятую на ночь комнату. Когда же я двинулся внутрь, то сразу стал намного ниже и быстрее. Внутри я мгновенно распластался на полу с пистолетом наготове и какое-то время лежал в прохладной темноте в ожидании приветствия. Дружественного или враждебного. Но так и не дождался.

Я встал, включая свет, отряхнулся и проверил расположенные в глубине, крошечную кухню в ванную, чувствуя себя при этом последним дураком, который боится собственной тени. Пришлось утешить себя мыслью, что это лучше, чем быть мертвым - во всяком случае, так меня учили.

Когда я тихо проскользнул внутрь машины, Хэриет быстро оглянулась.

- Ну как?

- Ничего, - ответил я. - Ни ловушки, ни перевернутой мебели, ни изрешеченных пулями стен, ни луж застывшей крови. Кажется, административное здание было закрыто, когда мы проезжали мимо. Тут есть еще где-нибудь поблизости автомат?

- У причала, неподалеку от "Квинфишера", - ответила она.

Я завел мотор. Хэриет поколебалась, потом спросила:

- Ты сказал, этот Пендлитон английский агент?

- Не старайся выведать у меня больше, чем тебе следует знать. Довольствуйся тем, что тебе говорят или обратись за сведениями к своим друзьям. Возможно, им известно о моих делах даже больше, чем мне. В движение приведены гигантские колеса международных интересов, и все мы всего лишь беспомощные человеческие винтики в огромном механизме. Вот мы и приехали. Оставайся в машине, винтик.

В телефонной будке я набрал номер в Майами, которым уже пользовался накануне вечером. Мне ответил тот же мужской голос, который с отчаянием произнес:

- Ох, нет, только не это! Ребята едва успели отмыть пикап. Сколько человек на этот раз?