Дональд Гамильтон - Инквизиторы

Протянув руку под стол, я запустил пятерню в необъятную кожаную торбу, неизменно сопутствовавшую Миранде чуть ли не двадцать лет подряд и выглядевшую соответственно. В торбе обнаружился револьвер: курносый двухдюймовый ствол. Еще наличествовала хитрая кобура и коробочка патронов. Пять в револьвере, штук десять в коробке - три полных барабана. Войны, располагая таким арсеналом, не затеять, но маленькую битву можно выиграть вполне.

Я проворно запихнул оружие в пустой чехол от фотоаппарата.

- Фу-у-у, и приятно же избавиться от огнестрельной дряни, - сказала Миранда. - Сообщаю: Бультман скрылся из виду. Не понимаю, о чем речь, но сообщаю точно: Бультман скрылся из виду.

- Понимаю. Проверим.

- Теперь, - ехидно изрекла Миранда, - изволь небрежно оглядеться. Может, опознаешь кого-либо, кого раньше видал на фото...

Зал был просторным и высоким, обильно освещавшимся. Половина столов пустовала, за другими обосновались посетители, уписывавшие обед с немалым воодушевлением. Но взгляд мой внезапно привлекла фигура, спокойно восседавшая подле окна.

Рыжеволосые и рыжебородые латиноамериканцы, хотя и существуют, но довольно редки. Сомнений допускать не приходилось. Я рассматривал Рыжего Генри, Enrique Rojo.

Тот обедал в компании трех офицеров, по всей вероятности, личных телохранителей. И казался в темном штатском костюме неизмеримо внушительнее трех облаченных мундирами верзил. Было Рыжему Генри около сорока. Худая кастильская физиономия. Мефистофельская бородка.

Шестое чувство подсказывало: с этим субъектом шутить не рекомендуется ни при каких условиях.

- Правда, хорош? - полюбопытствовала Миранда. - Их превосходительство Энрике Эчеверриа, обер-палач Коста-Верде... Хочу выпить.

Почти весь последующий день мы добирались на автобусе до Копальке, древних мельмекских развалин, где Франческа и ее высокоученый муж исследовали, рыли, вымеряли, записывали, строили несуразные и заманчивые гипотезы. По счастью, в автобусе имелся кондиционер, ибо мы спускались к низменностям, и воздух с каждым часом делался все жарче.

Дорога неумолимо ухудшалась. Но продвижение наше замедляли не столько ухабы и выбоины, сколько неисчислимые заставы и патрули. Кажется, это числилось наилучшим здешним развлечением: заставить паршивых богатеев-americanos покинуть прохладную, просторную колымагу и топтаться под палящим солнцем, покуда самодовольный капитан (лейтенант, сержант - ненужное зачеркните) пристально проверяет каждую буквицу незнакомых слов и советуется с гидом, который разумеет чужеземное наречие.

Вместе с нами увязалась Миранда Мэтсон, сопроводившая меня из ресторана до гостиницы, поговорившая с доктором Диллман и посулившая той статью, снабженную фотографиями. Означенная статья, заверила Миранда, сделает фамилию Диллман притчей во языцех, составит супружеской чете немеркнущую славу не только в кругах академических, но повсеместно.

Убеждать Миранда умела.

Немного поколебавшись, Франческа дозволила ей занять одно из остававшихся свободными сидений.

Гостиница "Копальке", расположенная в удобной близости от развалин, оказалась просто мотелем северного образца: главный корпус, бассейн, фонтаны, лужайки, маленькие, разбросанные коттеджи, которые служили отдельными номерами. Истинный оазис в сухих, чуть ли не дотла испепеленных тропическим зноем джунглях.

Наличествовали, разумеется, ресторан, закусочная, лавка, торговавшая сувенирами. Все, как полагается у людей цивилизованных. Все удобно и даже недурно.

- Когда Коста-Верде целиком уподобится этому заведению, - пробормотал я на ухо Рикардо, - почувствуешь себя настоящим избавителем. С неба спустившимся.

Хименес даже не улыбнулся. Молодое лицо мнимого скандинава сделалось угрюмым. Он прикоснулся к неосновательно изглаженному шраму на левой щеке:

- Скорее, вырвавшимся из ада...

В моем деле быстро привыкаешь засыпать где угодно, выбрав любую более-менее горизонтальную поверхность; в любое время суток и в любом состоянии. Только на сей раз я отчего-то не сумел очутиться в объятиях Морфея. Использовать снотворное было бы опрометчиво, инстинкт нашептывал: в гостинице не стоит накачивать себя средствами, притупляющими чуткость.

Лежа на спине, я размышлял о немеряных джунглях, простиравшихся на север, запад и восток, о зловещих пирамидах-теокалли, храмах и пещерах, до которых было, в сущности, совсем недалеко. О забытом, внезапно сгинувшем народе, чья судьба столь заботила Франческу.

Я размышлял и, невзирая на возраст, опыт и нажитое долгими стараниями хладнокровие, чувствовал себя не вполне уютно.

Все-таки, велел рассудок, если бессонница мучит, используй ночные часы не без пользы. Взвесь и сопоставь. Ибо главный личный вопрос, очень меня занимавший, решился в беседе с Хименесом-младшим. Он был великим бойцом, а вот президентом оказался препаршивым... Стало быть, сезон охоты на Гектора Хименеса и его исчадий окончательно объявляется открытым. Я не отниму у страждущих обитателей Коста-Верде желанного благодетеля. И маленький призрак умной, доброй и невезучей Элеоноры Брэнд не оскорбится подобным отмщением...

Звук приближавшихся шагов немедля разогнал все роившиеся в мозгу мысли. Шаги были странными: неуверенными, шаркающими, спотыкающимися. Я торопливо нащупал револьвер, угнездившийся у правого колена - прятать оружие под подушкой давным-давно сделалось традицией, а следовательно, дурным тоном.

Поправил покрывало, хоть и готовился продырявить его при внезапной пальбе. Раздался частый, негромкий стук в дверь, потом шепот:

- Сэм! Ради Бога, Сэм! Открой скорее...

Когда я вскочил, откинул щеколду и распахнул створку, Франческа стояла, бессильно прильнув к стене лбом, задыхаясь, точно бежала без остановки целую милю. Пожалуй, так оно и было.

Миссис Диллман вздрогнула, когда я обнял ее за плечи, но дозволила препроводить себя внутрь домика. Я закрыл и замкнул дверь, обернулся. Нажал выключатель.

- Не надо, Сэм! Не надо света! Я выгляжу...

- Не валяй дурака, хорошо?

Выглядела дама и впрямь неплохо. Я чуть ли не силой вынужден был отнять ее ладони от лица и увидел кровоподтек: внушительный, впечатляющий, тянувшийся от глаза до уголка губ. Измятая шелковая блуза выдернулась из-под юбки, измялась, перепачкалась. Нейлоновые чулки порвались на коленях, а сами колени вряд ли были в лучшем состоянии.

Досталось и правой ладони: обширные ссадины. Однако всего неприятнее показался дикий, затравленный взгляд.

- Номер грузовика запомнила? - заботливо полюбопытствовал я.

- Ха-ха! - ответила Франческа нежданно твердым голосом. - И четырежды ха-ха. Доволен? А если прекратил корчить клоуна, принеси пластырь. И что-нибудь вроде перекиси водорода.