Чингиз Абдуллаев - Крах лицедея

— И вы живете одна?

— У меня есть друг, — сказала она, отводя глаза, — он француз. Но мы не женаты. Ему нравится появляться и исчезать по собственной прихоти. Наверное, ему так удобнее.

— А вам?

— И мне, конечно. Я слышала, что у вас есть жена в Италии?

— Есть, — согласился он, — но про меня ходит много разных слухов. А почему в Интерполе решили, что ваш преступник появится непременно в Испании?

— Он жил несколько лет в Латинской Америке и прекрасно знает испанский язык, обычаи, нравы. Ему здесь легче затеряться. Хотя, наверное, вы правы. Он бы не стал рисковать появляться там, где его могли ждать.

— Как его зовут?

— В Латинской Америке он был известен под именем Маноло Пиньеро. Но настоящее его имя Петр Дудник. Его почему-то называли Лимончиком. Не знаю почему. Говорят, что у русских в просторечии это понятие родственно слову «миллион». Или он вызывал у людей реакцию, как на лимон, и они всегда морщились при упоминании его имени. У нас есть сведения, что он не только крупнейший мошенник, но и убийца. Если он все же решился появиться здесь, то именно такой человек и мог организовать убийство Исаака Рочберга и похитить камни из его номера.

— Тогда ваш сеньор Помидор должен был сразу исчезнуть из отеля, — предположил Дронго, — но никто из известных нам людей отсюда не сбежал. Значит, он еще среди нас. Если он вообще в нашем отеле…

— Лимончик, — поправила она с улыбкой, — его называли Лимончиком. И за глаза Фанфарон. Обычно так называют хвастунов и позеров. Говорят, этот жестокий, самолюбивый человек обладает невероятной выдержкой, умеет просчитывать любые ситуации. Я поэтому и приехала сюда, чтобы попытаться его найти, — призналась Ирина. Она оглянулась на столик Бернардо. Тот уже закончил завтракать и терпеливо ждал, когда она наконец присоединится к нему, чтобы вернуться к разговору с комиссаром. Ирина улыбнулась Дронго, поднялась и, поблагодарив своего собеседника, подошла к Бернардо. Они вместе вышли из ресторана. Дронго проводил их долгим взглядом.

У его столика задержался Галиндо, проходивший мимо с чашечкой кофе в руках.

— Кажется, вы нравитесь нашей болгарской гостье, — игриво улыбаясь, сказал Галиндо.

— Скорее наоборот, — ответил Дронго совершенно серьезно, — а разве вам она не нравится?

— Красивая женщина, — кивнул Галиндо, — но, кажется, немного странная. Во всяком случае, вчера она вела себя очень странно. Сразу ушла. И я видел, как она разговаривала со следователем. Было такое ощущение, что они старые знакомые. Или коллеги? — Он пристально посмотрел на Дронго.

— Не знаю, — ответил Дронго, поднимаясь. — Вы не слышали вчера, как кричала Эрендира Вигон?

— Я ее даже видел, — нахмурился Галиндо. — Когда я ее вижу или слышу, у меня начинается аллергия. Терпеть не могу таких женщин. Горластых, вечно орущих, но с большими претензиями на глубину и интеллект. Эта Эрендира пуста, как колокол, и может только греметь.

— По-моему, ее не любят все присутствующие, — отметил Дронго, — непонятно в таком случае, почему она здесь?

— Она нужна Пабло Карраско, чтобы расписать его новую коллекцию на страницах своих изданий. Кстати, к Пабло она относится неплохо. А он, как и все, презирает ее, но терпит. Она обладает удивительной способностью раскапывать различные истории и рассказывать о них в модных журналах. Ее охотно печатают, как журналист она очень неплохой профессионал. Но как человек — ужасная сволочь. Не пощадит никого, даже хорошего знакомого, если узнает о нем какие-нибудь неприятные факты. Некоторые политики и бизнесмены иногда попадались на ее уловки, и их чистосердечные признания становились достоянием публики.

Галиндо прошел дальше. Дронго вышел из ресторана. В первом внутреннем дворе толпились журналисты, которым не разрешали покидать отель. Он мрачно посмотрел на них и услышал за своей спиной уже знакомый голос:

— Значит, вы самый известный детектив в Европе?

Дронго обернулся. За его спиной стояла Эрендира Вигон. Она надела цветастое сине-желтое платье и, как обычно, сильно надушилась. Дронго удивленно поднял брови:

— Откуда вы узнали?

— Я слышала, как разговаривали Бернардо и наша болгарская гостья. Кажется, Ирина Петкова. Она говорила, что только вы можете расследовать это убийство, но наш Бернардо уверял, что сотрудники полиции не разрешат вмешиваться постороннему лицу.

— Вы еще и подслушиваете разговоры, — досадливо поморщился Дронго.

— Иногда, — улыбнулась она.

Представители южных народов обычно разговаривают, стоя слишком близко друг от друга, тогда как северяне беседуют на достаточно большом расстоянии. Эрендира приблизилась к Дронго настолько, что он мог чувствовать не только запах ее тела, но и ее дыхание.

— Вы действительно тот самый известный детектив Дронго? — вкрадчиво спросила Эрендира.

— Нет, — ответил он неприязненным тоном, — я бизнесмен.

— Не нужно врать женщинам, сеньор Дронго, — посоветовала Эрендира, — я уже узнала, что вы самый известный эксперт в Европе, а возможно, и во всем мире. И вы часто расследуете подобные преступления? Я могу рассчитывать на эксклюзивное интервью с таким специалистом, как вы?

— Нет, не можете. Я не даю интервью, сеньора Вигон. Тем более что мне нечего сказать. Вчера, когда убили мистера Рочберга, я был вместе с вами.

— Но потом вы ушли со своей очаровательной спутницей, — напомнила Эрендира, — и, наверное, приняли участие в совещании у комиссара полиции и договорились, как именно вы сегодня найдете убийцу? Я могу принять участие в ваших поисках?

— Никаких поисков не будет, — зло ответил Дронго, — и не нужно никому про меня рассказывать. Я приехал сюда на отдых, и меня абсолютно случайно пригласил сеньор Карраско. Я вообще не имею никакого отношения к вашим делам, — бросил он, уходя, раздраженный столь назойливым вниманием.

— Я рассчитываю на интервью, — прокричала ему вслед Эрендира Вигон, игнорируя его недовольство.

Дронго направился к выходу. Рядом с портье находился пост полиции. Чтобы выйти из отеля, нужно было пройти мимо двух полицейских. Дронго посмотрел на них и повернул обратно. Он прошел через первый внутренний двор и через галерею вышел во второй. У бассейнов почти никого не было.

В одном из кресел, стоявших возле воды, сидела сеньора Ремедиос, которая неодобрительно смотрела на солнце. Несмотря на тщательный уход за телом, у нее была нездоровая сморщенная кожа, какая бывает у женщины, долгое время лишенной мужского внимания. Ей не нравился ни этот отель, ни люди, которые ее окружали, ни солнце, светившее слишком ярко, ни Рочберг, приехавший сюда и так печально закончивший свою жизнь. Ей не нравилось хамское поведение Эрендиры Вигон, не нравился друг ее патрона — Антонио Виллари. Есть люди, недовольные тем, что родились в самой Солнечной системе и готовые поменять собственную галактику на другую. Именно таким человеком и была сеньора Ремедиос Очоа. Единственный человек, который ей нравился, был сеньор Пабло Карраско, ее шеф. Но он предпочитал общество молодых и испорченных людей вроде Антонио. И поэтому у сеньоры Ремедиос не было никаких шансов.