Чингиз Абдуллаев - Кубинское каприччио

– В общем, Иса был его доверенным секретарем, а не водителем, – улыбнулся Борис.

– Надежный водитель – это самый близкий человек, – заметил Иса, – мы с ним столько вместе катались. Всю республику объездили. Раньше у нас другая машина была, а в прошлом году взяли этот «Ниссан».

Они въехали в город во втором часу дня и, переехав через новый мост, оказались в Красной Слободе, рядом со старой синагогой. Проехав мимо нее, они миновали новую синагогу и остановились около большого двухэтажного дома, покрытого красной черепицей. За воротами залаяли собаки. Кто-то подошел к дверям. Затем открыл ворота, и они въехали. Дронго первым вышел из машины. Махнув на собак, к нему обернулся мужчина лет пятидесяти. Он был высокого роста, крепкий на вид, небритый, черноволосый, в сапогах и темной одежде. Это был Гулам Мустафаев, садовник. Он кивнул приехавшим.

– Здравствуй, Гулам, – вылезая из салона автомобиля, сказал Борис. – Ассалам алейкум. А где твой новый джип? Дядя завещал его тебе, а я нигде не вижу машины. Может, она в гараже?

– Ваалейкум ассалам, – ответил садовник, – я вчера ударил машину. Так обидно. Уже когда подъезжал к городу, на меня выскочили эти «Жигули». И врезались прямо мне в бок. Помяли левое крыло и левую дверь.

– Жалко, – кивнул Борис, – но ничего. Я тебе отремонтирую этот автомобиль. Можешь не беспокоиться.

– А я и не беспокоюсь, – вдруг улыбнулся Гулам. – Оказывается, ваш дядя застраховал обе машины. И страховка еще действует. Я позвонил в страховую компанию. Служащие компании забрали машину и сказали, что все сделают бесплатно. Представляете себе? Дай Аллах вашему дяде райскую жизнь на том свете. Да упокоит Господь его душу.

– А зачем ты ездил в город? – спросил Борис. – И почему мне ничего не сказал? Что за срочность?

– У меня свои дела были, – уклонился от ответа Гулам, – я не хотел вас беспокоить. Поэтому ничего и не сказал. И вчера поздно ночью вернулся. Один наш сосед меня привез.

– А где Фатьма?

– Она скоро придет. Я ей говорил, что вы приедете. Что-нибудь нужно? Я могу ее позвать.

– Нет, спасибо, мы сами разберемся.

Борис и его гость вошли в дом и стали подниматься по лестнице на первый этаж, который возвышался над уровнем земли метра на полтора. Потом по большой лестнице, находившейся в гостиной, поднялись на второй.

– Наверху у нас пять комнат, – стал объяснять Измайлов, – спальня самого дяди, там раньше была спальная комната дедушки. Комнаты моих родителей, наша с Асифом комната и еще две спальни, в которых никто не оставался. В последние дни в них ночевали Генрих Соломонович и Фатьма. Каждый в своей комнате. Но ванная и туалет на этаже в конце коридора. Их потом пристроили к дому. В начале века туалеты строили во дворе, вы же знаете.

– Знаю, – ответил Дронго, – я хотел бы посмотреть, где находился тайник вашего дяди. Покажите, где обычно хранился алмаз.

Борис провел его в спальную комнату бывшего хозяина дома. Повсюду была старая массивная мебель пятидесятых годов. В шестидесятые появилась мода на более легкую и компактную мебель. А с начала семидесятых в квартирах стояли уже румынские гарнитуры, которые поступали в города по особой разнарядке.

В просторной спальне, два окна которой выходили на улицу, находилась тяжелая, массивная, из карельской березы, кровать, на которой могли поместиться несколько человек. Стоял шкаф такого же цвета, две тумбочки, трюмо, небольшой столик. Дронго понимающе усмехнулся. Такая мебель была в его далеком детстве и у них дома. На одной из тумбочек стояла полутораметровая деревянная скульптура обнаженной женщины. Борис подошел к трюмо, над которым висела небольшая картина. На ней была изображена старинная испанская каравелла. Качество рисунка было не особенно хорошим. Измайлов дотронулся до каравеллы, проводя пальцем по картине, как раз под килем каравеллы. И затем повернул картину немного в сторону. Между окнами открылось небольшое углубление в стене. Борис шагнул к нему и показал на пустой деревянный ящик размером не больше двадцати сантиметров.

– Этот особый сейф сделал по заказу моего дедушки его друг Фазил Зарбалиев. Он умер тридцать лет назад. Но об этом тайнике знали только члены семьи. Даже моя мать не была посвящена в эту тайну. Только мой отец и дядя. А потом о тайнике узнали мы с братом. Там хранились самые ценные камни, которые попадали к моему деду, отцу и дяде. Но в последние годы здесь хранился только алмаз «Шах Аббас».

Дронго посмотрел в углубление, зачем-то провел пальцем внутри, словно пытаясь обнаружить невидимые следы. Затем обернулся к Борису:

– Вы можете закрыть этот тайник? Я хочу посмотреть, как он закрывается.

– Просто захлопните дверцу, и все встанет на свои места, – пояснил Измайлов.

Он легко дотронулся до дверцы. И тайник сразу закрылся. Здесь были два кирпича, которые приводились в движение скрытым механизмом.

– Если просто сдвинуть картину, то тайник не откроется, – пояснил Борис, – нужно обязательно нажать на вертикальную полосу под килем каравеллы и повернуть картину в сторону солнца, в этом весь секрет. Поэтому даже при возможном обыске тайник обнаружить практически невозможно.

– Здорово придумано, – согласился Дронго, – наверно, в середине прошлого века спрос на подобные тайники был особенно велик. В Баку, Тбилиси и Ереване работали так называемые «цеховики», подпольные миллионеры, функционирующие в рамках министерств легкой и местной промышленности. Они пользовались тотальным дефицитом и производили нужную для людей продукцию. Соответственно и получали баснословные по тем временам доходы.

– Некоторые были клиентами моего дедушки, – улыбнулся Борис Измайлов, – покупали через него ценности – колье, браслеты, бриллианты. Ему доверяли все. И сотрудники правоохранительных органов, которые знали, что он никогда не будет торговать краденым или сомнительным товаром. И «цеховики», которые приносили товар на экспертизу. Обе стороны точно знали, что он никогда не расскажет о своих связях. И поэтому его все уважали. А потом этим делом занимались мои отец и дядя.

– У вас просто уникальная семья с такими традициями, – кивнул Дронго. – В квартире был только один такой тайник?

– Такой только один. Но было еще несколько мест, о которых никто не знал и где он обычно мог прятать свои ценности. Но мы все посмотрели, там тоже ничего нет. Как видите, на окнах решетки, окна выходят на улицу, а напротив живет председатель нашего сельсовета. Чуть дальше здание новой синагоги, там всегда люди. Сюда залезть чужим просто нереально. Во дворе три собаки, они бы сразу почуяли чужого. Если бы даже каким-то чудом мой дядя мог отлучиться перед смертью из дома, то и тогда сюда никто бы не смог влезть. Это исключено. Значит, алмаз забрал кто-то из самых близких. В спальную комнату вообще был запрещен доступ всем, кроме врача и домработницы.