Йоханнес Зиммель - В лабиринте секретных служб

Такси остановилось. Эстрелла вышла из машины и заплатила шоферу. Войдя на участок своей виллы, она увидела вышедшего ей навстречу бледного взъерошенного человека в помятом костюме цвета соли с перцем. Он снял шляпу и заговорил на ломаном португальском языке:

— Сеньора Родригес, прошу уделить мне внимание для серьезного и срочного разговора.

— Нет, нет! — вскрикнула прекрасная Эстрелла, отшатнувшись от него.

— И все же, — возразил он, — речь пойдет о Жане Леблане.

— Кто вы?

— Вальтер Левис. Я прибыл из Лондона.

То, что он прибыл из Лондона, было правдой, а то, что его звали Вальтером Левисом, было неправдой. Это был Петер Ловой, которого шеф, М-15-й, послал, чтобы он привез, наконец, подлого Томаса Ливена в Лондон.

— Что вы от меня хотите, мистер Левис?

— Скажите, где месье Леблан?

— Почему вас это интересует?

— Он обманул меня, он обманул Родину! Подлец!

— Замолчите!

— Субъект без чести.

— Убирайтесь, или я вызову полицию!

— Как вы, сеньора, можете помогать немцу, хотите, чтобы Гитлер выиграл войну?

— Гит… — слово застряло в лебединой шее не избалованной счастьем при игре в рулетку красавицы. — Что высказали?

— Как вы можете помогать немцу!

— Немцу? Нет! Нет! — обеими руками она схватиласьза голову. — Вы лжете!

— Нет, не лгу! Томас Ливен — фашист!

— Жан—фашист? Невозможно! Даже представить себе нельзя после того, что я с ним испытала. Столько нежности, шарма. Нет, он должен быть французом!

Он вам лгал, сеньора, так же, как лгал мне. Жан Леблан является немецким агентом. Его надо обезвредить.

Пойдемте в дом, мистер Левис. Приведите мне ваши доказательства, голые факты, и если вы мне дадите их в руки, то…

— Что тогда, сеньора?

— Тогда я буду мстить! Ни один немец не имеет права так вести себя с Эстреллой Родригес. Ни один и никогда!

«Завтра» — это слово Томас Ливен наиболее часто слышал за неделю своего пребывания под арестом. «Завтра», — говорили охранники, «завтра», — говорили следователи, «завтра», — утешали себя арестованные, которые месяцами ожидали решения своей судьбы. В переводе на общечеловеческий язык это означало: завтра один Бог знает, что может произойти, и пусть это будет для нас приятной неожиданностью.

После ареста Томас содержался в следственной уголовной тюрьме «Торель», расположенной на одном из семи холмов Лиссабона. «Торель» была переполнена. Через несколько дней Томас был переведен в «Альхубе», средневековый пятиэтажный дворец в старой части города.

Над порталом дома сохранился герб архиепископа Мигеля де Кастро, жившего с 1568 по 1625 год и использовавшего дворец как тюрьму для духовных лиц, совершивших преступления против церкви.

«Должно быть, — думал Томас после помещения его в это заведение, — процент священнослужителей в XVI веке среди преступников был довольно высоким, так как „Альхубе“ — очень вместительная тюрьма».

Теперь полиция содержала здесь своих заключенных. Среди них было много нежелательных иностранцев. Но тут находилось и немалое число лиц, нарушивших нормы уголовного кодекса. Одни заключенные размещались в следственном отделении, другие, уже осужденные, — в общих камерах или одиночках. Были тут и камеры, оборудованные с комфортом, для «хороших заключенных». Эти камеры находились на верхних этажах. «Хорошие заключенные» платили за такие камеры арендную плату, как в гостинице. Такса зависела от суммы залога, которую определял судья.

Об «исправляющихся» заключенных здесь хорошо заботились. Персонал пытался выполнить любое их желание. В камеры подавались свежие газеты, сигары. Заключенные могли заказывать еду в ресторане.

Томас тоже внес в управление тюрьмы приличную сумму денег. Теперь он каждое утро вызывал повара — жирного Франческо—и обсуждал с ним меню на весь день. Повар был в восторге от заключенного из камеры 519, который делился с ним новыми рецептами и кулинарными тонкостями. Томас Ливен чувствовал себя превосходно. Свое пребывание в тюрьме он рассматривал как маленький, но вполне заслуженный отдых перед выездом в Южную Америку. Отсутствие известий от Эстреллы не беспокоило. Определенно, она была целиком поглощена поисками парохода, отправляющегося за океан.

После недельного пребывания в тюрьме у Томаса появился сокамерник. Утром 21 сентября 1940 года надзиратель Хуан привел к нему новенького. При взгляде на него Томас подпрыгнул на нарах. Никогда в жизни он не видел такой отталкивающей внешности.

Человек выглядел, как Квазимодо из Нотр-Дам. Он был маленького роста, горбатый, хромой и совершенно лысый. Лицо белое, как мел, щеки обвисли, рот дергался от нервных судорог.

— Бом Диа! — поздоровался горбун.

— Бом Диа! — ответил Томас.

— Меня зовут Алькоба, Лазарь Алькоба, — протягивая Томасу покрытую волосами когтистую руку, представился горбун. Томас пожал ее, полный ужаса и отвращения. Он не знал, что судьба посылает ему самого верного в его жизни друга. Располагаясь на соседних нарах, Лазарь рассказывал сиплым, простуженным голосом:

— Меня взяли по подозрению в контрабанде, свиньи, но доказательств у них нет. Они выпустят меня отсюда рано или поздно. Я не очень спешу.

— А я нахожусь здесь по ошибке, — начал было Томас, но Лазарь остановил его любезным жестом руки:

— Да, да, тебе шьют кражу бриллиантового браслета, какая чудовищная клевета. Злые, гадкие люди.

— Откуда вы это знаете?

— Я знаю о тебе все, малыш! Можешь говорить мне «ты». — Уродец почесался. — Ты француз, банкир. Засунула тебя сюда Эстрелла Родригес. Ты любишь готовить…

— Откуда ты все это знаешь?

— Малыш, я специально тебя здесь разыскал.

— Разыскал?

Лазарь улыбнулся, при этом его страшное лицо увеличилось вдвое. Он доверительно склонился к Томасу и постучал его по колену.

— Небольшой совет на будущее, Жан. Если попадешься, то требуй, чтобы тебя доставили к начальнику охраны. Я, например, делаю всегда так.

Зачем? — Я заявляю этим ленивым свиньям, что готов вести книгу рапортов. Таким образом я могу ознакомиться с делами всех заключенных.

Томас почувствовал симпатию к горбуну и протянул ему сигареты.

— И почему же ты выбрал меня?

— Ты тонкая бестия, новичок, к сожалению, но ты человек с хорошими манерами. У тебя можно этому научиться. Банкир. Умеешь хорошо готовить. Знаешь, чему-либо учиться никогда не поздно.

— Да, — ответил Томас, думая при этом: «Чему толькоя не учился с тех пор, как судьба выбила меня из колеи. Кто знает, что придется мне еще испытать. Далеко, далеко отсюда в туманном море находится моя безопасность, мое гражданское существование, мой клуб и моя прекрасная квартира».

— У меня есть предложение, — прервал его размышления Лазарь, — ты научишь меня всему, что знаешь, а я передам тебе свой опыт и знания. Подходит?