Сергей Донской - Дату смерти изменить нельзя

Не уставая резвиться, Тамара привела главное доказательство сверхъестественного происхождения агента 007. Бегло коснувшись «божественных» свойств «семерки», она с издевкой писала:

Какая же сила сотворила из хронически нетрезвого, страдающего обжорством Бонда супермена? Он неважно управляет автомобилем, плохо стреляет, дерется, бегает, плавает – он ничего не умеет и ничему не учится, он ведет себя как герой компьютерной игры, постоянно попадающий в одни и те же типовые ловушки. Что, как не Провидение, позволяет ему переходить на новый уровень? Чем, как не благоволением Небес, можно объяснить его неуязвимость? Непостижимая, фантастическая везучесть заменяет Бонду все таланты разом. Он выигрывает в казино, охмуряет кровожадных красоток, стреляет не целясь, зато без промаха, падает со скал, чтобы приземлиться на возникший ниоткуда матрац или оглушить подосланного убийцу, он ведет себя как олух царя небесного, но каждое его движение предначертано свыше и автоматически несет спасение человечеству. Это ли не свидетельство божественности его миссии?

Однако мифический герой не был бы мифическим героем без своей «ахиллесовой пяты». Уязвимое место Джеймса Бонда – его голова, точнее, его многострадальный затылок. Почти в каждом фильме какой-нибудь негодяй считает своим долгом выскочить из-за угла и огреть беднягу чем-нибудь тяжелым. «Бондиада» насчитывает множество подобных эпизодов. Агента 007 оглушают прикладом, подсвечником, ребром ладони, кулаком, дубинкой, пивной бутылкой, кастетом, огнетушителем, женской туфелькой и прочими предметами, не говоря уже о различных снотворных и наркотических препаратах, которые коварные соблазнительницы подмешивают в напитки многострадального спасителя мира. Нет сомнений в том, что столь специфический производственный травматизм не способствовал улучшению умственных способностей Джеймса Бонда, однако это нисколько не мешало и не мешает ему успешно выполнять свою благородную миссию.

Дочитав последний абзац, Бондарь не спеша закрыл журнал, сунул его в сумку и отправился на поиски других номеров «Пи-Дженерейшн». Иного способа пообщаться с Тамарой у него не было. Знакомясь с ее опусом, Бондарь словно слышал ее голос и заново переживал все то хорошее и кратковременное, что было между ними. Оказывается, он плохо знал женщину, которую любил. Недооценивал ее острый ум, не менее острый язык и чувство юмора. Старая, как мир, история. Что имеем – не храним, потерявши – плачем.

Ужасно хотелось курить, но Бондарь привык держать данное слово, даже если в этом не было смысла. Сегодня в его распоряжении имелась лишь одна пачка «Монте-Карло», а он точно знал, что вечером сигареты расходятся значительно быстрее, чем днем. Вот и приходилось экономить.

Экономить и мучаться.

Купив жвачку и пару «Пи-Дженерейшн» за прошлые месяцы, Бондарь бесстрастно выслушал приглашение на посадку в самолет и двинулся к выходу из зала ожидания. Размышляя о Тамаре и ее неожиданных весточках с того света, Бондарь не заметил, что за ним неотвязно следует элегантная молодая женщина в светлом распахнутом пальто с поднятым воротником. Парик цвета воронова крыла и солнцезащитные очки на пол-лица делали ее похожей на участницу некого маскарада. В другое время Бондарь непременно обратил бы внимание на эту странную особу, но сегодня его голова была занята другими мыслями. И напрасно. Женщина в парике и очках увязалась за ним всерьез и надолго.

Пассажиров поприветствовали на борту самолета, наградили их заученными улыбками, попросили пристегнуться к креслам и пообещали наградить за примерное поведение завтраком и обедом. Бондарь, с комфортом устроившийся в своем кресле, прикрыл глаза, чтобы не видеть хорошенькую стюардессу в просвечивающей блузке. Смотреть на нее было неловко. Вероятно, девушка совсем недавно начала летать самолетами в качестве стюардессы и от волнения раскраснелась, как после интенсивной зарядки. Поминутно сбиваясь и заикаясь, она прочитала пассажирам короткую лекцию о правилах поведения во время полета, после чего сообщила, что посадка во Владивостоке произойдет в 15.45 по местному времени, опережающему московское на семь часов.

– Наш замечательный город расположен на сто тридцать втором градусе восточной долготы и сорок третьем градусе северной широты, – затараторила девушка, сумевшая справиться с волнением. – Если посмотреть на карту, то Владивосток находится южнее города-курорта Сочи, на одной широте с Сухуми, Варной, Ниццей и Чикаго.

– Широта крымская, долгота калымская, – мрачно сострил кто-то из пассажиров.

Реплика заставила стюардессу стушеваться и ретироваться. Правда, прежде чем покинуть салон, она пискнула что-то про высоту и скорость полета, но никто ее толком не расслышал. Какая разница, сколько тысяч метров до земли – пять, шесть, семь?

– Шмякнемся, так ни костей, ни винтиков не соберут, – громогласно заключил все тот же пассажир, чья первая реплика смутила стюардессу.

Бондарь открыл глаза, намереваясь полистать журналы, но почувствовал на себе столь пристальный взгляд, что не смог не повернуть голову влево. Его ближайшим соседом оказался аккуратный мальчик лет семи. Взрослая прическа придавала ему вид важный и комичный одновременно.

– Олег Крушенинников, – наклонил он голову с тем аристократическим достоинством, которое в наше время можно увидеть разве что по телевизору. – Рад столь приятному соседству.

– Очень приятно, – откликнулся Бондарь, изо всех сил скрывая наползающую на лицо улыбку. – Меня зовут Евгением Николаевичем, молодой человек.

Мальчик ответил на это новым полупоклоном, за которым с равной степенью вероятности мог последовать как светский разговор, так и вызов на дуэль. Бондарь все-таки улыбнулся, постаравшись, чтобы лицо отображало лишь вежливое любопытство, а не иронию.

– Скажите, вам прежде доводилось летать этим маршрутом? – тоненько осведомился мальчик.

Желтолицый китаец, сидевший сразу за мальчиком, явно не имел чести состоять с ним даже в самом отдаленном родстве. Приткнувшись возле иллюминатора, он гонял электронные фигурки по экрану своего мобильника и никак не реагировал на происходящее.

– Я лечу во Владивосток впервые, – признался Бондарь. – А т-т… А вы?

– О, мне не привыкать, – заверил его мальчик.

– Но где же ваши родители? Неужели вы путешествуете один, молодой человек?

– Увы, нет. Но папа и мама всегда сидят отдельно. Излишняя родительская опека порой мешает познавать мир.

– И что мир? – заинтересованно нахмурился Бондарь. – Познается?

– Вполне, – серьезно ответил мальчик. – Например, сегодня утром я понял, почему перелет из Москвы во Владивосток длится на сорок минут меньше, чем в обратном направлении.