Сергей Донской - Дату смерти изменить нельзя

– Твоя наглость пока что не столь велика, чтобы карать ее смертью, но если ты не угомонишься, русский, то я прикажу отрезать тебе нос и уши. Потом тебя перебинтуют и поставят к штурвалу. Ты этого добиваешься?

«В распоряжении этого подонка атомные бомбы, – напомнил себе Бондарь. – Две атомные бомбы, которые попадут в руки еще более страшных людей, чем те, которых ты видишь перед собой. Опомнись! Немедленно извинись и беги отсюда. Обними свою ненаглядную Лиззи и думай о том, как уберечь от смерти ее, а не чужую наложницу».

– Что вы намереваетесь делать с Пом? – спросил Бондарь, стараясь не смотреть в полные мольбы и надежды глаза девушки.

– Я мог бы не удовлетворять твое любопытство, – насмешливо ответил Председатель, – но я все же сделаю это. Девчонку обвяжут канатом и бросят в море.

«Они собираются наблюдать за тем, как Пом станет барахтаться за бортом, пока соленая вода будет разъедать ее раны», – догадался Бондарь. Он уже намеревался ретироваться, когда услышал продолжение.

– В заливе полно акул, – пояснил Председатель. – Привлеченные запахом крови, они непременно подплывут поближе. Можешь не уходить, Женя. Останься. Я передумал. Вместе нам будет интересней понаблюдать за этим маленьким спектаклем. – Председатель, поддерживаемый двумя приспешниками, заложил руки за спину, выпятив живот. – Давно хотел выяснить, действительно ли акулы такие кровожадные, как принято считать? Если на них просто наговаривают, то с Пом ничего не случится. Разве что простудится во время купания. Эй!

По команде Председателя двое корейцев умело обвязали стенающую девушку канатом и поволокли к борту. Третий выступил вперед, зорко следя за каждым движением Бондаря. Пьо тоже не дремал, трогая языком холодную сталь кинжала. На его губах блуждала загадочная улыбка.

– Погодите! – вырвалось у Бондаря. – Оставьте девчонку в покое! Я предлагаю другое развлечение.

– Какое? – заинтересовался Председатель.

– Пусть он, – кивок в сторону Пьо, – отрежет мне нос, как было сказано. Или снимет скальп.

– Хм, звучит заманчиво. – Девушка и оба ее мучителя замерли, раскачиваясь вместе с яхтой. – Звучит заманчиво, но я придумал кое-что покруче, – закончил Председатель, все сильнее ожесточаясь с каждым произнесенным словом. – Зачем мне твой скальп? Зачем нос или уши? Пусть лучше Пьо тебя кастрирует. Засушишь свои яйца и преподнесешь в подарок своей эстонской шлюхе. На долгую память. Потому что трахать ее с сегодняшнего дня будет кто угодно, кроме тебя.

– Вы? – мрачно осведомился Бондарь.

– Почему бы и нет? Я знаю полторы сотни таких пикантных поз, которые вам, русским, и не снились. Почему-то мне кажется, что Лиза – добросовестная ученица. А еще мне кажется, что без мошонки ты ей станешь не нужен.

– Посмотрим. Пусть Пьо попробует.

Голос Бондаря был негромок, однако залившиеся хохотом корейцы почему-то услышали его. Услышали и напряглись.

– Рассчитываешь на приемы самбо? – криво усмехнулся Председатель. – Что ж, никто тебя за язык не тянул: Пьо!

– Да, господин? – откликнулся кореец.

– Когда я хлопну в ладоши, можешь начинать. Желание гостя для нас закон. – Председатель не удержался от издевательского смешка. – Но и себе я не привык отказывать тоже. А посему… – Все, включая Бондаря, напрягли слух. Нос яхты вздымался и опускался, вздымался и опускался. – А посему – нарушил паузу Председатель, – кастрация не исключает аттракциона с акулами. Пусть и то, и другое происходит одновременно. Каждому – зрелище по вкусу. Ну, с богом!

Неизвестно, какого именно бога имел в виду психопат по имени Константин Ли, но был его бог жесток и беспощаден. По условному сигналу люди на раскачивающейся палубе «Летучей рыбы» пришли в движение. Завизжала, забилась подхваченная на руки Пом. Рассредоточились трое охранников Председателя. Пошел на Бондаря Пьо, приговаривая:

– Советую тебе добровольно снять штаны и смириться с неизбежным, Женя. А то как бы не повредить тебе что-нибудь кроме яиц.

Пропустив сказанное мимо ушей, Бондарь молча маневрировал на неустойчивом дощатом ринге, дожидаясь подходящего момента для контратаки. Он знал превеликое множество приемов рукопашного боя, умел наносить удары кулаками, локтями, коленями и стопами, владел искусством бросков, подсечек, болевых и удушающих захватов. Кто сказал, что оружие способно поражать и убивать эффективней, чем человеческие конечности?

Бондарь сам по себе был оружием. Надежным. Безотказным. Смертельно опасным.

Корейцы, выставившие перед собой остро отточенные треугольники стали, были абсолютно уверены в своем превосходстве. Возможно, после сегодняшней схватки их мнение на сей счет изменится. Если, конечно, они не выпустят Бондарю кишки раньше, чем он расправится с ними.

Смеркалось, однако было еще достаточно светло, чтобы не опасаться подлого удара ножом из темноты. Бондарь отчетливо видел, как полетело за борт тщедушное тельце Пом, обмотанное канатом. Гнев бросил его в направлении парней, швырнувших в море беспомощную жертву, но капитан был вынужден отступить перед ощетинившейся клинками шеренгой.

Воспользовавшись заминкой, зашедший слева Пьо предпринял атаку, и Бондарь снова пошел по кругу, уворачиваясь от выпадов противников. Ему мешали сосредоточиться крики о помощи, звучавшие со стороны моря. Кроме того, он подозревал, что корейцы могут наброситься на него всем скопом, и это не позволяло полностью сосредоточиться на поединке с Пьо.

Казалось, общая свалка неминуема, но в критический момент прозвучал властный голос Председателя, напомнившего подчиненным о дисциплине.

Ответом ему было глухое ворчание. Точно так отреагировала бы свора собак на команду «фу!», завидя перед собой матерого серого хищника. Губы корейцев непроизвольно кривились, обнажая десятки целых и порченных зубов. Им не терпелось сорваться с места и проучить зарвавшегося русского. Лишь страх перед главарем удерживал их на месте – удерживал, словно натянутая до предела цепь.

Убедившись, что угроза общей атаки миновала, Бондарь переключил все свое внимание на неотступно следующего за ним Пьо. В своей раздувающейся на ветру белой рубахе кореец отчетливо выделялся на фоне потемневшего моря. Там, среди вздымающихся волн, появлялась и исчезала маленькая голова притихшей Пом. Девушка больше не кричала, не звала на помощь.

– Чего ты ждешь, Пьо? – возмутился Председатель, придерживая полы халата, норовящие распахнуться на ветру.

Подстегнутый окриком, кореец двинулся вперед. Судя по его преобразившемуся лицу, он больше не намеревался продолжать затянувшуюся игру в кошки-мышки. Прекратилось и картинное поигрывание ножом. Теперь Пьо держал оружие в чуть отведенной назад руке, прикрытой корпусом. И все равно до настоящего профессионала ему было далеко, как отметил про себя Бондарь, застывший на месте.