Чингиз Абдуллаев - Симфония тьмы

У дверей они встретили Якобсона. Тот неодобрительно покачал головой.

– Я, конечно, понимаю, – сказал сочувственным тоном Песах, – напряжение последних дней сильно на вас сказывается. Но будьте более трезвым. Не нужно видеть в каждой пришедшей женщине агента Ястреба. Почему вы не хотите поверить, что гениальность нашего маэстро может заставить любую женщину лечь под него? Даже очень красивую. Вы не допускаете такого?

– Нет, – хмуро сказал Дронго, убирая оружие.

– Почему? – удивился Якобсон.

– Потому, что вы сами не верите в его гениальность. В гениальность настоящего Осинского, сделанного вами, как и этот Рэнди, – жестко произнес Дронго, выходя из номера.

Якобсон посмотрел на стоявшего рядом Хуана и пожал плечами.

– У него просто сдают нервы, – напряженным голосом сказал он.

В этот вечер они никуда не поехали. Взбешенный поступком Дронго, переполненный сознанием собственной значимости, Рэнди вообще потребовал увольнения ненужного ему телохранителя.

– Зачем мы ему платим деньги?! – кричал он на Якобсона в присутствии молодой женщины, удовольствие от встречи с которой было так скомкано. – Этого наглого мерзавца нужно уволить!

Якобсон молча слушал, выжидая, пока женщина оденется и уйдет, и, лишь когда она вышла из номера, тихим голосом напомнил Рэнди:

– Во-первых, платите не вы, а я. Во-вторых, мне кажется, вы, Рэнди, слишком вошли в роль. Я ведь могу вас и отослать обратно. Только не в Буэнос-Айрес. А снова в Техас, подметать улицы. И наконец, в-третьих, будьте более уважительны к окружающим вас людям. Мистер Саундерс выполнял свой долг. Он обязан сделать все, чтобы вы, именно вы, а не Джордж Осинский, остались в живых. А миссис Уэлш в следующий раз даст вам при всех пощечину, если вы будете распускать свои руки. Я ей это официально разрешил. У вас есть еще какие-нибудь предложения?

– Нет, – испуганно заверил его Рэнди.

Якобсон повернулся и молча вышел из комнаты.

Ночь прошла относительно спокойно. К завтраку следующего дня в ресторане появились все четверо. У Барбары было совсем другое настроение. Она даже улыбалась за столом. Дронго с удивлением следил за ней, пораженный переменой, происшедшей с женщиной. Лишь когда они, закончив завтракать, возвратились в свои номера, он понял, в чем дело.

Барбара, как всегда, входила первой, и он чуть посторонился, привычно давая ей дорогу. Она улыбнулась и заметила:

– Говорят, вы не всегда бываете столь галантны, мистер Саундерс. Вчера вы были очень настойчивы по отношению к одной даме.

Якобсон повернулся, посмотрев на них удивленно, а Рэнди, Брет и Хуан громко засмеялись.

Кто-то из них рассказал ей все, понял Дронго, чувствуя, как у него начинает дрожать щека от нервного напряжения. Впрочем, ситуация действительно была комическая, он вчера здорово ошибся.

На репетицию они поехали в обычном составе. Три автомобиля, охрана внутри и снаружи здания, перекрывающая все подступы к залу. И сам Дронго, по-прежнему проверяющий все вокруг. На этот раз репетиция прошла нормально. Рэнди, как обычно, молча сидел на своем месте, лишь иногда согласно кивал головой.

Для него были заранее подготовлены два-три замечания, которые он и высказал перед началом. А затем только слушал. В половине первого они решили вернуться в отель. Рэнди поднялся, чтобы идти к машине, когда мальчик-посыльный протянул ему какое-то письмо. Рэнди открыл конверт.

«Я безумно в вас влюблена, – было написано в письме. – Разрешите сегодня днем, в два часа, зайти к вам. Ваша поклонница».

Рэнди спрятал письмо в карман и улыбнулся. В положении Осинского, оказывается, было много приятных сторон. Он неприязненно посмотрел на идущего справа Дронго. «Надеюсь, на этот раз он мне ничего не посмеет испортить», – раздраженно подумал подставной маэстро.

– Что написано в записке? – услышал он требовательный голос Якобсона, о котором даже забыл. – Дайте ее мне.

– Мне назначена еще одна встреча, – жалобным тоном сказал Рэнди. – Вы ведь сами говорили, что не будете возражать против моих встреч.

Якобсон взял записку, прочитал и положил в карман.

– Встречайтесь, – разрешил он, – только не говорите мистеру Саундерсу, а то он опять вам все испортит.

Рэнди кивнул и поспешил к автомобилю. У машин уже стояла восторженная толпа поклонников, просивших автографы, но, повинуясь жесту Якобсона, он быстро сел в свой «Ягуар».

Когда вся группа вернулась в отель и Рэнди уединился в своих апартаментах, Дронго и Барбара остались вдвоем. Он пошел провожать ее до дверей номера. Она ничего не сказала, словно все было как обычно. И только когда они подошли к дверям, он спросил:

– Вы на меня обиделись?

– А вы как думаете?

– Напрасно. Якобсон был прав, когда предлагал вам остаться в апартаментах Рэнди. Нужно, чтобы все было по правилам, иначе Ястреб мог заподозрить неладное.

– Но вы ведь сами решили, что его нет в Брюсселе. И, оставив нас там одних, прилетели сюда.

– Его могло и не быть, – согласился Дронго, – но за отелем вполне мог наблюдать кто-то из его сообщников. И сообщить ему о вашем странном поведении. Внешне все должно быть таким же обыденным, как всегда.

– Вы считаете мои ночные визиты к нему обыденными? – вспыхнула женщина. – Как вам не стыдно! Я рассказала вам все совсем не поэтому.

– Я уже забыл, о чем вы мне говорили. Просто был согласен со словами Якобсона и поэтому молчал. А что вы делали в номере Осинского, чтобы его успокоить или утешить, меня не касается.

– Вам все равно?

– Я так не говорил. Я сказал, что ваша прежняя жизнь меня не касается. По-моему, это нормально.

– По-моему, нет. Впрочем, не буду с вами спорить. А почему вы не попрощались со мной, когда улетали из Брюсселя?

– Не улетал, я уехал на поезде.

– Какая разница? – нервно дернула она плечом. – Ну, пусть уезжали. Вы ведь все равно не попрощались.

– Я видел, в каком вы находились состоянии, и не хотел вас беспокоить. Нервировать по пустякам. Хотел дать вам время чуточку остыть, разобраться в ситуации.

– Вы всегда так бережно относитесь к людям? – не скрывая сарказма, спросила Барбара.

– К тем, кто мне нравится, всегда, – серьезно ответил он.

Она посмотрела ему в глаза и, ни слова не говоря, повернулась, вошла в свой номер. А Дронго пошел в свой – принять душ и переодеться для предстоящего обеда.

На обед Рэнди не явился. Он решил есть в одиночестве, в своих апартаментах. Настоящий Осинский часто так поступал. И Якобсон не стал настаивать, чтобы Рэнди спустился вниз, в ресторан. Кроме того, он помнил о записке, которая лежала у него в кармане. И справедливо решил, что возрождение легенды о мужских достоинствах Джорджа Осинского только пойдет на пользу маэстро. Им пришлось обедать втроем.