Борис Акунин - Шпионский роман

В общем, заколебался Егор: то ли «Слово и дело» кричать (в смысле, к дежурному ломиться), то ли оставаться на посту — стеречь шпионку.

Всё за Дорина решила судьба.

В высокие двери быстрой походкой вошел высокий человек в генеральской форме, с маленькими усами и решительно выпяченной челюстью.

Егор чуть не всхлипнул от радости, от неимоверного облегчения.

— Товарищ старший майор! Шеф! — И, уже шепотом, добавил. — Она здесь!

На них таращились. Зрелище и вправду было необычное: мятый тип в кожаной куртке, отчаянно жестикулируя, нашептывал что-то на ухо представителю высшего комсостава. Тот слушал, и густые брови карабкались по лбу всё выше и выше.

— Иди ты! — один раз воскликнул командир, словно не веря.

Потом:

— Да ты что?!

Дослушав про главное, шеф не стал тратить времени на второстепенные вопросы.

— Детали потом, — сказал он, оттаскивая Егора в сторону. — Ты мне вот что скажи: пропуск она предъявила бумажный или корочку?

— Не обратил внимания, — виновато ответил Дорин. — Растерялся.

— За мной! — махнул Октябрьский.

И на проходную — корешки разовых пропусков смотреть.

— В разовых сержанта с женской фамилией нет. — сообщил он, быстро пролистав бумажки. — Значит, постоянная. Пятнадцать-двадцать минут назад кто был на контроле? Вы? — спросил он у начальника караула.

— Так точно.

— Женщин — сержантов госбезопасности пропускали?

— Само собой, товарищ старший майор. Девять часов, начало смены. Народу навалом. В транспортном женщин много, в главной канцелярии, в административно-хозяйственном.

— Меня интересует брюнетка, — перебил его Октябрьский. — Молодая. Рост под метр семьдесят. Ну, лейтенант, шевелите мозгами. Вас ведь не зря сюда поставили, у вас должна быть профессиональная зрительная память.

— Сержант, молодая, брюнетка, высокая, — медленно повторил караульный. — Таких было две. Обеих видел раньше. Одна из 3-го отдела. Фамилия на «П» и кончается на «ович» или «евич». Вроде «Петревич», «Петрункович», точнее не припомню. А вторая из шифровального, интересная такая женщина. Насчет фамилии только… Виноват.

Егор дернул шефа за рукав:

— Интересная! Точно она!

— А из 3-го отдела что, неинтересная? — спросил Октябрьский.

— Дело вкуса, товарищ старший майор. Есть любители, кто худых уважает. Но лично я считаю, что баба, то есть женщина, должна быть в достатке. — Лейтенант показал округлыми жестами, что он имеет в виду.

— Не из шифровального! — крикнул Дорин. — Наша — которая неинтересная!

Но шеф уже сам понял — сорвался с места, пришлось догонять.

Третий отдел НКГБ ведал обысками, арестами и наружным наблюдением. В кабинет начальника, майора Людвигова, Октябрьский ворвался без стука, коротко разъяснил суть дела, и майор, человек грузный, немолодой, стал хватать ртом воздух.

— Ты мне только с инфарктом не бухнись! — прикрикнул на него Октябрьский. — За то, что шпионку прошляпил, после ответишь, и не мне — Наркому. А сейчас дело, Людвигов, дело!

Через несколько минут на столе появилась папка — личное дело сержанта госбезопасности Петракович Ираиды Геннадьевны, 1913 года рождения, сотрудницы отделения НН (наружное наблюдение). С карточки на Егора смотрели хорошо знакомые глаза, только не враждебно прищуренные, как в подвале, а испуганно вытаращенные — именно так обычно глядят на фотографа в момент вспышки.

— Артистка, — заметил Октябрьский по поводу снимка. — Дурочку валять умеет.

Дело пролистал наскоро, без интереса, и захлопнул.

— Ладно, легендой мы потом займемся. Что скажешь про нее, Людвигов?

— Да плохого ничего, непосредственным руководством характеризуется положительно. Универсалка — это, сам знаешь, редко бывает: может под студентку работать, под колхозницу, под дамочку. Тебе лучше с начальником отделения потолковать, — хмуро ответил майор. — У меня несколько сотен сотрудников. А она точно шпионка?

— Ты про это вон у Дорина спроси, — подмигнул Егору шеф. — Чего она там с тобой на койке делала, пока ты связанный лежал? Ладно-ладно, после расскажешь. Давай, Людвигов, зови свою красотку. Будем ее брать.

— А может, лучше установить слежку, выявить контакты? — рискнул предложить Дорин.

Октябрьский почему-то взглянул на часы, мотнул головой.

— Брать. И сразу трясти. Каждая минута на счету.

Людвигов уже набрал номер, буркнул в трубку:

— Стенькин? Сержант Петракович твоя сотрудница? … Она на месте? … Пришли-ка ее ко мне… Да нет, не по службе. У меня тут парторг сидит. Есть мнение твою Ираиду к работе в стенгазете привлечь… Ага, пускай дует сюда, да поживей.

Егору шеф велел встать за большим несгораемым шкафом, сам вынул из кобуры пистолет, сунул сзади за ремень. Майор тоже приготовился — спрятал свой ТТ под газету.

— Ничего, с одной бабой как-нибудь справимся, — резюмировал Октябрьский.

Минуту спустя в дверь постучали, и голос, от которого у Дорина непроизвольно сжались кулаки, спросил:

— Товарищ начальник, вызывали? Сержант Петракович. Разрешите войти?

— Входи, Ира, входи, — добродушно поманил ее Людвигов, откидываясь на спинку стула.

Майор совершенно переменился. Нервозности как не бывало, лицо так и лучилось мягкой улыбкой.

Вассер-Петракович взглянула на незнакомого командира, вытянулась по стойке «смирно». Дорина не заметила — он оказался у нее сзади.

Есть на свете справедливость, думал Егор, глядя на прямую спину своей мучительницы.

Октябрьский с любопытством разглядывал молодую женщину. Руки держал сзади — должно быть, на рукоятке.

— Bleiben Sie stehen, Wasser, — медленно произнес он. — Endlich treffen wir uns. [11] Спокойно Вассер. Вот мы и встретились (нем.)

Егор приготовился броситься на шпионку, скрутить ей руки, но Петракович не шелохнулась.

— Извините, товарищ старший майор, — удивленно скачала она. — Это по-немецки? Я на курсах польский учила.

Шеф чуть повел подбородком в сторону Дорина — тот понял.

Вышел из-за сейфа, прошептал (говорить не мог — горло перехватило).

— Ну здравствуй, сука!

Она дернулась в его сторону, и тогда, пока не опомнилась, он крепко взял ее за кисти рук, а ногами наступил на носки сапог, чтоб не брыкалась.

Глаза Вассер полезли из орбит, челюсть отвисла — любо-дорого поглядеть. Узнала погорельца.

Шеф подошел сзади, быстро обшарил арестованную, прощупал швы и воротник.

Женщина не мигая смотрела Егору в глаза, зрачки остекленели. Все ее тело тряслось крупной дрожью.

— Всё, майор, — приказал Октябрьский хозяину кабинета. — Вы мне больше не нужны.

Людвигов безропотно вышел.

Тогда шеф снова обратился к шпионке:

— Wir sollten keine Zeit verlieren. Wollen wir reden? [12] Ну что, не будем терять время попусту? Поговорим? (нем.)