Рудольф Лускач - Белая сорока

Бушер, самый циничный, лживый и дерзкий, от всего отпирался даже тогда, когда его уличил обезумевший от злости Блохин, который, в свою очередь, разумеется, лишь спасал собственную шкуру. Блохин теперь никого не щадил из всей компании. Признался, что на самом деле он Герман Фридрихович Крюгер, племянник старого Блохина, приехал в Советский Союз в 1928 году к своей тете Анастасии Крюгер-Блохиной. Однако он решительно отказывался признать, что уже тогда был к нам направлен английской или немецкой разведкой.

Сейчас Блохин был зол на своих хозяев за то, что они не сумели организовать его побег. Он признался, что якобы ужаснулся, когда Бушер рассказал, как он убил Хельми и выбросил ее из поезда. Что касается тайника в лесном сарае, то он продолжал утверждать, что был лишь его сторожем; ему, дескать, это поручил настоятель монастыря, и он, как верующий, хранил драгоценности для православной церкви, тем более что там было кое-что и из его семейного имущества. Ведь его дядя, имевший в царское время в Петрограде ювелирную фирму, спрятал в лесном сарае с помощью своего бухгалтера — старого Купфера кое-какие драгоценности.

Поняв, что ему не верят, он попытался повеситься в камере, а когда не удалось добровольно уйти на тот свет, потерял интерес ко всему и впал в апатию.

Единственный, кто во всем признался, — это Франц Купфер. Его участие в деле «Белая сорока» началось с того, что дядя велел ему спрятать Блохина и помогать гостю. После ареста старого Купфера уже Лотнер поручил ему следить за Хельми и узнать, куда она покупает билет. В Кондопоге Франц Купфер помог Блохину найти работу, позаботился о нем и о Лотнере, когда у них горела почва под ногами. Это он встречал тетку Настю на вокзале, отдал ее чемоданы знакомому, который на санках отвез их к Блохину, где в это время находился и Лотнер. Тетка Настя переночевала у Франца Купфера, а на следующий вечер он посадил всю «святую троицу» на свой «газик» и отвез их в Медвежьегорск, поняв, что за вокзалом в Кондопоге установлено наблюдение. Затем Блохин и Лотнер отправились в Мурманск, а тетка Настя вернулась в Лобаново. Франц Купфер в заключение признался, что за верную службу Блохин обещал ему часть драгоценностей, но получил он мало. И в самом деле: вещи, найденные у Купфера в мешке муки, сокровищем не назовешь. Деньги — 2900 рублей — он получил от Лотнера, которому везти их за границу не было смысла.

Филипп Филиппович после успешного допроса Франца Купфера также прибыл в Мурманск и обратился за помощью в областной орган госбезопасности, а также к командованию морской пограничной охраны.

— Они поняли меня с полуслова, там очень способные работники. Все было подготовлено за полдня, — подтвердил Курилов.

— А у кого Блохин раздобыл форму немецкого моряка и где он скрывался в Мурманске? — поинтересовался я.

— Жил у бывшего попа, который сейчас стал садовником. Они знали друг друга давно. За жилье расплатился по-царски — золотой иконой. Морскую форму ему раздобыл на «Курфюрсте» Лотнер, а принес пронырливый агент-бракер. Это прибалтийский немец по фамилии Альтис, хорошо говорит по-русски, мурманские таможенники и раньше подозревали, что он не чист на руку. Жаль, что избежал заключения.

— Как ведет себя Лотнер? — спросил Шервиц.

— От всего отказывается. Франца Купфера, показания которого мы ему сообщили, назвал провокатором. Хельмиг подробно рассказал, какие шпионские задания он получал у Лотнера, что успел выполнить, а что нет. Следует сказать, что после гибели Хельми Карлсон Хельмиг сильно изменился. Он все время подчеркивает, что вынужден был работать на гитлеровцев только потому, что они грозили казнить его брата. Сейчас он видит в Лотнере своего главного врага, который сорвал его женитьбу на любимой женщине. Говорил, что Лотнер и Блохин угрожали ему смертью в случае, если он не возвратит драгоценности, украденные им в лесном сарае. При очной ставке с Лотнером он все повторил и заявил ему, что тот убийца. Лотнер только цинично усмехнулся и сказал, что ничего иного от сумасшедшего и ждать нельзя. Хельмиг, в последнее время хмурый, тихий и всегда собой хорошо владевший, в присутствии своего врага неожиданно совершенно обезумел. И прежде чем кто-нибудь сумел ему помешать, он бросился к Лотнеру, ударил его кулаком в глаз и закричал: «Я-то не сумасшедший, а вот ты — убийца, из-за тебя погибла Хельми, и меня ты хотел отравить». Охранник едва оторвал беснующегося Хельмига, но было уже поздно. У Лотнера вытек глаз.

— Заслужил, — буркнул Богданов.

— Заслужил не заслужил, но что будет, если разрешить допрашиваемым дубасить друг друга во время очной ставки? В приговоре Хельмигу дополнительно учтут, что он нанес другому тяжелое телесное повреждение. И, как вы думаете, что он сказал, когда ему об этом сообщили? Заявил: жалею, что не выбил и второго глаза.

— Можно ли ожидать иного от людей, которые хуже волков? — заметил старый учитель Богданов.

— Отлично сказано, — поддержал Шервиц. — Часто спрашиваю себя, почему вырождаются мои земляки? Ведь мы принадлежим к одному из самых культурных и цивилизованных народов мира, а перед нами индивидуумы, от одного вида которых тоска берет, Кажется мне, что-то изменилось в этих людях с тех пор, как у нас утвердился «новый порядок». И в трясине этого «порядка» вязнут даже те, в ком теплится ненависть к гитлеровцам… Хочу вам сказать, что я намерен вернуться в наш рейх только после того, как там развалится этот «новый порядок». Я бы задохся там сам или, что правдоподобнее, они бы меня задушили. Под топором палача уже падают головы.

— Вы правы, Карл Карлович, — поддержал его Курилов, — ничего доброго из нацистов не получится. Посмотрите хотя бы на Лотнера, Бушера и Шеллнера. Совести у них нет, не говоря уже о Блохине-Крюгере. А ведь все свои преступления они совершают во имя нового немецкого рейха…

— Боюсь, что шпионы были, есть и будут, пока существуют капиталисты. Они, как мышь, пролезут в любую щель… — вздохнул Шервиц. — Но у меня еще вопрос: кто тот Эгон, о котором я слышал, что он делил компанию с Лотнером, Аделью и Гретой в отеле «Астория» во время беседы, разгаданной вами, Филипп Филиппович, столь необычным образом?

— Ах, Эгон, — сказал Курилов. — О нем стоит упомянуть, хотя он и не имеет ничего общего с делом «Белая сорока». Судя по всему, он должен был заменить Лотнера в случае, если его группа провалится. Работая в одной проектной организации в Москве, он до сих пор держался в тени, даже на «пивные вечера» не ходил. Тем не менее за ним установлено наблюдение. Возможно, что именно теперь, когда вся группа «Белая сорока» сидит за решеткой, он начнет действовать. Подождем немного, а потом решим, как быть. В лучшем случае, с ним будет расторгнут договор, и ему придется покинуть Советский Союз.