Ян Флеминг - Бриллианты вечны

Тиффани заказала «Стингер», Бонд сделал то же.

Когда принесли ликер и кофе, Бонд возобновил прерванный разговор.

— Послушайте, Тиффани, — сказал он, — это алмазное предприятие выглядит достаточно солидным, и почему бы нам не продолжить там работу? Два или три путешествия в год принесут нам немало денег. Разве этого будет недостаточно, чтобы избавиться от вопросов в таможне?

Но на Тиффани это не произвело впечатления.

— Попробуйте сказать это Эй-Би-Си, — сказала она. — Я повторяю, что эти люди не дураки. И они ведут большое дело со своими людьми. У меня никогда не было одного и того же перевозчика дважды. И я не единственная, кто совершает эти поездки, и больше того, я совершенно уверена, что мы были не одни в этом самолете. Был кто-то, кто следил за нами обоими. Они дважды проверяют самую мельчайшую деталь в работе. — Она была раздражена его недостаточно серьезным отношением к ее партнерам, — И я никогда даже не видела Эй-Би-Си, — продолжала она. — Я просто набираю номер телефона в Лондоне и получаю все приказания от магнитофона. То, что я передаю, тоже записывается на магнитофон. Я повторяю вам, что все это проходит поверх наших голов. Вот вам ваша прекрасная страна с кражами со взломами! — Она была совсем подавлена. — Боже, будет ли когда-нибудь конец этому!

— Понимаю, — сказал Бонд, раздумывая, каким бы путем узнать у нее телефон Эй-Би-Си. — Кажется, у них все четко продумано.

— Можете быть в этом уверены, — ответила девушка. Предмет разговора иссяк. Она посмотрела на бокал со «Стингером» и выпила его до дна.

Бонд почувствовал легкое опьянение.

— Хотите пойти еще куда-нибудь? — спросил он, понимая, как много значит для него этот вечер.

— Нет, — мрачно проговорила она, — отвезите меня домой. Почему, черт возьми, вы не могли придумать другую тему разговора, кроме как об этих проклятых бандитах?

Бонд расплатился, и они молча спустились вниз и вышли из прохладного ресторана в душную ночь на улицу, наполненную резкими запахами бензина и горячего асфальта.

— Я тоже остановилась в «Асторе», — сказала она, когда они сели в машину. Она забилась в дальний угол заднего сиденья и сидела согнувшись, опершись подбородком о согнутые руки и глядя на сумасшедшее мелькание неонового света.

Бонд молчал, он смотрел в окно и проклинал свою работу. Он хотел бы сказать этой девушке: «Послушай, пойдем со мной, и ничего не бойся. Это не будет хуже, чем уже было». Но если она скажет «да», то ему придется снова заставить ее страдать. А он не хотел быть жестоким по отношению к ней. Его работа заключалась в том, чтобы использовать ее, но что бы ни диктовала ему. необходимость, один путь для него был закрыт: влюбить в себя девушку и пользоваться этим для достижения своей цели.

Они подъехали к «Астору», и Бонд помог Тиффани выйти из машины. Молча они поднялись по ступенькам — после несуразного вечера, окончившегося чуть ли не ссорой, взяли у портье ключи, и она сказала, обращаясь к лифтеру: «Пятый».

В лифте Тиффи стояла, повернувшись лицом к дверям, и Бонд видел, что суставы пальцев, держащих сумочку, совсем побелели. На пятом этаже она быстро вышла из лифта, ничего не сказав, когда Бонд последовал за ней. Они несколько раз повернули по коридору, пока не дошли до дверей ее комнаты. Девушка наклонилась, вставила ключ в замок и распахнула дверь. Потом, стоя в дверях, она обернулась к нему.

— Послушайте, вы, Бонд!..

Это звучало как начало ссоры, но она сразу замолчала и прямо посмотрела ему в глаза. Бонд увидел ее влажные ресницы. И вдруг, обхватив его руками за шею, Тиффани прижалась лицом к его лицу.

— Позаботьтесь о себе, Джеймс, я не хочу потерять вас. — Затем она притянула его голову к себе и поцеловала в губы неистовым и жарким поцелуем, лишенным всякой нежности. Но когда Бонд попытался обнять и поцеловать ее, Тиффани немедленно отстранилась… и момент был упущен.

Держа ручку двери, она обернулась, чтобы взглянуть на него, и в глубине ее глаз угадывался страстный блеск.

— А теперь уходите, — решительно сказала девушка и захлопнула дверь.

Джеймс Бонд провел большую часть субботы в номере с кондиционированным воздухом. Он избегал жары. Составляя телеграмму председателю «Универсального экспорта», он использовал простой код, основанный на том, что был шестой день недели и четвертое число восьмого месяца.

В сообщении говорилось, что «алмазная трубка» начиналась где-то около Джека Спенга в образе Руфуса Б. Сайса и оканчивалась у Серафима Спенга. И что основным связующим звеном в «трубке» являлась контора Шеди Трика, от которого камни главным образом и попадали в «Алмазный дом» для сбыта на рынок.

Бонд попросил Лондон установить наблюдение за Руфусом Б. Сайсом. Он предупреждал, что кто-то, известный как Эй-Би-Си, является непосредственным руководителем контрабандной доставки алмазов «Спенгл Моб», и Бонд ничего не знает об этом человеке, за исключением того, что он, вероятно, живет в Лондоне. И, скорее всего, только этот человек может вывести разведку на адрес складов, находящихся где-то далеко на африканском побережье.

Бонд сообщил о своем желании продолжить работу, используя в качестве возможного сообщника Тиффани Кейс, краткие сведения о которой сообщает.

Бонд послал телеграмму через «Вестерн Юнион», принял душ, четвертый за день, и пошел в ресторан, где заказал две рюмки «Мартини», яйца и землянику. Во время обеда он просмотрел программу скачек в Саратоге и заметил, что общее предпочтение отдавалось Перпентьютес Стейк и многим другим лошадям, но имя Шай Смайл упомянуто не было.

Затем Бонд вернулся в отель и лег спать.

В воскресенье утром, точно в девять, к Бонду, стоявшему у своего чемодана, подъехал черный «студебеккер» и остановился у тротуара.

Когда он бросил чемодан на заднее сиденье, а сам сел рядом с Лейтером, тот поднял верх машины и повел ее через Центральный парк.

— Это около двухсот миль, — сказал Лейтер, когда они ехали по Парк-Вей, — мы с тобой не торопимся и потому спокойно поедем по свободным дорогам. В этом районе скорость ограничена пятьюдесятью милями и полицейские свирепствуют. Но если бы я очень торопился, то смог бы уйти от них, а они не штрафуют тех, кого не могут догнать. Они стыдятся появляться в суде и признаваться, что их «индиана» менее быстра, чем другие машины.

— Но я думал, что у «индиан» скорость более девяноста миль в час, — сказал Бонд, отметив хвастливость своего друга, чего раньше за ним не замечал. — Я не знал, что этот «студебеккер» может выжимать такую скорость.

Перед ними был прямой участок пустынной дороги. Лейтер посмотрел в зеркальце и, внезапно переключив скорость, нажал педаль газа до отказа. Бонд втянул голову в плечи и почувствовал, как его вдавило в сиденье. Он недоверчиво посмотрел на спидометр: 80 миль, 90, 95, 96, 97, а затем показался мост, и дорога сузилась. Лейтер притормозил взревевшим двигателем, и они въехали на мост при скорости 70 миль в час.