Юрий Барышев - Мадам Гали -2. Операция «Посейдон»

— Зачем? — усмехнулась Кустинская. — Да ты сама знаешь. Она очень переменилась…

Что она должна была знать, Гали как-то не заинтересовало. Может, Варвара стала лесбиянкой, какая разница. Но то, что Валентина ждала француза, Гали подкупило.

— Да так, ничего особенного, — поморщилась откровенная Кустинская, — журналист, но не демон. Галантный мужик, правда, в остальном — тьфу. Зато всегда надушен, накрахмален.

— Французский шпион, — ответила Гали, налегая на антрекот.

— Завербованный нашими, — усмехнулась циничная Кустинская. — Хочешь его?

— Нет, — ответила Гали, — у меня есть…

— Француз всегда на что-нибудь сгодится. Ну, духи подарит, на авто прокатит. Машина у него — песня.

Готье появился минут через тридцать. Гали уже собиралась уходить, но милостиво согласилась задержаться еще на полчаса, заметив, что француз просто остолбенел, только посмотрев на нее.

«Он мой, — решила Гали, — но только по расписанию. Черт, как много нужных мужиков».

С Мишелем она переспала на следующий день, в квартире этого милого француза, иногда по-детски трогательного. Он оказался внимательным, заботливым и щедрым любовником. Уже на третий день знакомства француз принес несколько журналов-каталогов, которые получали западные дипломаты в Москве для того, чтобы заказывать кое-какие вещи, пользуясь значительными скидками. Гали провела совершенно волшебный вечер в объятиях Мишеля, выбирая для себя красивые вещи. Все это было весьма своеобразной местью и Виктору, и Феликсу. А то, что француз — вовсе не половой гигант, как Виктор Храпов или Феликс Воробьев, а так сказать — «скромный клерк», не имело никакого значения.

Как журналист популярного западного издания Готье автоматически получал приглашения на все сколько-нибудь выдающиеся театральные премьеры, концерты, выставки. Мишель стал для нее прообразом «настоящего француза», которого она непременно однажды встретит. История с Феликсом, которому «прекрасный возлюбленный», «гуpy» Храпов передал ее просто так, на одну ночь, изменило её представление о семье, браке и верности. Наблюдая отношения мужчин и женщин, она начинала понимать, что женщины в большинстве своем хитрее и циничнее мужчин. Они сначала заманивают их в свои сети, а затем используют. Ей нужно было научиться этому искусству.

— Сегодня ты увидишь один из самых красивых московских домов, — небрежно бросил Храпов.

— В каком смысле? — спросила Гали, — Для чего мне видеть его?

— Я как-то рассказывал тебе о русском модерне.

— Да, помню — и что?

Гали чувствовал себя крайне утомленной, и в тот момент не была расположена к каким-либо поездкам.

— Мне кажется, тебе будет более чем интересно, — загадочно ответил Храпов. — Ты плохо себя чувствуешь? Я тоже, говоря честно. Вот вместе и развеемся. Мы едем к Бутману.

— Да? — обрадовалась Гали. — Сразу бы так и сказал.

Она много слышала об этом коллекционере. Храпов давно собирался познакомить Гали с одним из своих приятелей, но почему-то все откладывал.

Настроение Гали заметно улучшилось. Даже звучание этой смешной фамилии «Бутман» показалось живым и теплым.

— А где он работает? — спросила Гали по дороге. Храпов легко вел «Волгу», пробок в Москве в то время не было вообще.

— Да как бы нигде, — рассмеялся он. — Числится искусствоведом в каком-то третьесортном московском музее. Но Эдик — очень богатый человек.

— Богаче тебя? — удивилась Гали.

— Я — другой, — строго ответил Храпов. — Деньги пришли — деньги ушли. Ты меня знаешь. А Бутман — это штучка. Он вроде Скупого рыцаря, помнишь у Пушкина?

— Еще бы, — улыбнулась Гали, — он такой основательный, правда Пушкин из него монстра сделал. Бутман — тоже монстр?

— Я этого не говорил, — отмахнулся Храпов. — Очень милый человек, внешне похож на британского лорда. Не то, что я.

— Зато ты прекрасный любовник, — дипломатично ответила Гали, — и мой самый любимый. Но где же этот модерновый дом?

— Вон, впереди, — махнул рукой Храпов.

— Дом — ничего особенного, — сказала Гали, — таких в Москве множество.

— Сейчас ты заговоришь по-другому.

— Что за прелесть, восхитилась Гали, — показывая на высокую металлическую решетку, которой был обнесен двор дома. — Какой великолепный орнамент… Даже не верится, что вся эта красота сделана кузнецом из железа. Мне кажется, я видела это когда-то…

— В этом орнаменте зашифрована полная и сакральная формула оргазма, — таинственно произнес Храпов.

— Может быть, ты прав, — помедлив, серьезно ответила Гали.

— Хочешь сказать, что ты жила в век модерн?..

— А что? — оживилась она. — Я немножечко верю в переселение душ. Правда, тело у меня тогда было почти такое же… А ты против?

— Да что ты, — ответил Виктор, чем-то озабоченный. — А ты уверена, что у тебя — твое тело?

— Нет, — рассмеялась она, — было другое, но очень похожее.

Бутман жил на шестом этаже. Туда они поднялись в просторной деревянной кабине лифта. Позвонив в дверь, они услышали, как хозяин открывает бесчисленные запоры, точно это была вовсе не квартира, а какой-то подвал, набитый сокровищами. Так думала Гали.

Бутман сразу понравился ей. Настолько, что мелькнула шальная мысль — умный Храпов все просчитал и хочет избавиться от нее, передав с рук на руки этому «лорду». Может быть, она была недалека от истины.

Картины известных русских мастеров, чудесные старинные иконы, средневековое холодное оружие, мечи, алебарды, шпаги, совершенно роскошный отреставрированный арбалет, прелестные фарфоровые статуэтки, китайские вазы, элегантная мебель из карельской березы. Гали не представляла, сколько может стоить какая-либо из этих вещей.

— Этой Диане, — восхитилась она, разглядывая статуэтку своей покровительницы, — просто нет цены.

— Всему есть цена, — с холодным достоинством произнес «лорд», чем подкупил Гали. Она считала так же.

Богатый, талантливый, но размашистый и задиристый Храпов показался ей антиподом Бутмана. Она подумала, что в Храпове доминирует подчас «комплекс Наполеона», ахиллесова пята всякого ярко талантливого человека, с детства чем-то обиженного.

Она имела в виду только рост и внешность. Мысленно извинившись перед Виктором, она обратила все внимание на хозяина квартиры.

А через два дня Гали сама позвонила Бутману, решив не слишком церемониться. Он нисколько не удивился и, как она решила, не очень-то обрадовался. Хотя, может быть, в этот день у него были какие-то иные дела.

— Вас устроит грузинская кухня? — спросил он.

— Да, — кротко согласилась Гали, у которой в этот день вообще не было никакого аппетита.