Вадим Пеунов - Последнее дело Коршуна

Около пяти часов утра он заметил, что в конце улицы появился человек. Пока был виден только его черный силуэт. Но он двигался в сторону засады. Вот идущий человек при переходе перекрестка попал в круг света, и капитан узнал полковника, который уже успел переодеться. Внимательно присмотревшись, нет ли за Иваниловым «хвоста», он вышел ему навстречу. В руках полковника был узел.

— Это вам сапоги и меховая безрукавка, — пояснил он Ивану Ивановичу. — Одевайтесь потеплее.

Укрывшись в браме, капитан с удовольствием растер онемевшие пальцы и, обмотав ноги байковой портянкой, засунул в сапоги, которые были ему изрядно велики.

— Теплее будет, а дареному коню в зубы не смотрят, — пошутил он вполголоса. — Безрукавка мне не нужна, Аркадий Илларионович. Дворник дал свою фуфайку. Отдайте безрукавку лейтенанту Соколу, в саду тоже, поди, не жарко.

Остаток ночи прошел спокойно. После шести часов начали появляться первые прохожие. Около семи вышла с метлой дворничиха. Капитан решил, что на улице ждать уже нецелесообразно, и все трое «постовых» вошли в комнату дворника, которую он специально натопил для гостей.

— Не пришел? — спросил он.

— Нет.

Капитан снял фуфайку и поблагодарил хозяина.

— Не сто́ит, товарищ капитан. Я же, помогая вам, для всех стараюсь.

Ждать загулявшего Крижача не было никакого смысла. Он мог не прийти еще и день, и два, и неделю. Надо было выйти ему навстречу. Полковник отправился в домоуправление, чтобы выяснить место работы Крижача. Но в делах жильца квартиры № 7 оказалась старая справка, которая гласила, что Я. М. Крижач работает юрисконсультом на картонажной фабрике с окладом 670 рублей.

— Это прошлогодняя, за 1952-й. На новый год он еще не подавал, — объяснил Иванилову домоуправ.

Полковник вернулся к капитану.

— Придется вскрывать дверь, — решил он. — Хорошо бы не привлекать постороннего внимания.

— Можете не беспокоиться об этом, — успокоил их дворник. — Вы посидите здесь, а я мигом. Через пять минут будете в квартире.

Прихватив шоферский ломик и топор, он отправился открывать. Капитан и полковник видели в окно, как умело и ловко действовал бывший сапер.

— Он уже два раза открывал таким образом, когда пан Крижач терял где-то ключи, — объяснила дворничиха ловкость своего мужа.

Действительно, дверь отскочила довольно легко. Бывший сапер встревоженно махал руками, приглашая капитана взглянуть на что-то необыкновенное.

Входная дверь запиралась на американский замок, который легко захлопывается. С внутренней стороны в замке торчал ключ. Ниже американского замка был второй ключ, от внутреннего замка.

Все трое с недоумением переглянулись.

— Неужели он ушел и захлопнул, оставив оба ключа? — удивился дворник.

Прямо от дверей начиналась деревянная лестница. Полковник быстро, через две-три ступеньки, бросился наверх. Капитан, приказав Соколу стать с внутренней стороны входа, последовал за Иваниловым.

Лесенка кончалась дверью в темный коридор. Далее следовала еще одна дверь, стеклянная. К ней прильнули Аркадий Илларионович и дворник.

— Смотрите, — показал Иванилов куда-то вглубь помещения.

Возле стола, повалившись на бок, лежал мертвый человек. Он руками схватился за живот, будто в последние минуты у него начались колики. Черные волосы клочьями свисали с головы. Глаза были слегка приоткрыты. Лицо уродовал жуткий оскал зубов.

— Доигрался, — процедил дворник. — Должно быть, от спирта сгорел. Нечего жалеть, туда ему и дорога.

Полковник медленно открыл дверь и, не входя в комнату, осмотрел ее. В ней царил хаос, как после мамаева побоища. Разбросаны какие-то бумажки, книги. На большом голом столе стояли бутылка, опрокинутый стакан и распечатанная банка консервов. Иванилов потянулся рукой и достал с порога листок бумаги, который валялся на полу.

Капитан заглянул через его плечо. Буквы остроконечные, с наклоном в левую сторону. Рука Дробота! «Нина, не писал тебе, надеялся на Мусю. Она давно грозит разразиться письмом, но не может собраться».

Полковник вошел в комнату и поднял другой листок. Он был заполнен крупными безграмотными каракулями: «Звертаюсь до вас, товаришко депутатка…» Письма к Дубовой!

Капитан взял в руки книгу, которая была без обложки. «Кримінальний кодекс Української Радянської Соціалістичної Республіки». На уцелевшем титульном листе — размашистая подпись: «Нина Дубовая. Рымники, 1951 год».

Вещи, выкраденные «паном Яном» из квартиры Дубовой в Рымниках, оказались здесь, на квартире Яна Крижача. Эта находка еще раз подтверждала, что работники органов госбезопасности идут по верному следу!

— Иван Иванович, срочно надо вызвать экспертов. Двери охранять уже не нужно. Пошлите лейтенанта в управление. Я сейчас дам записку.

Капитан вышел, а полковник достал из планшетки чистый лист бумаги, стал чертить схему комнаты и расположение в ней всех предметов.

Вернувшись, Иван Иванович, не мешая Иванилову, осторожно подошел к мертвому и дотронулся пальцем до ботинка на его ноге. На пальце осталась серая маслянистая пыль.

— Умер не менее как неделю назад.

Не трогая с места бутылки, понюхал ее содержимое.

— Спирт-сырец.

— Товарищ полковник, как по-вашему, это убийство или самоубийство?

— Думаю, что его отравили. Но странно другое. Бумаги Дубовой, выкраденные в Рымниках, оказались здесь.

— Это могли сделать с целью маскировки.

— Правильно. Американский замок на дверях позволяет выйти из квартиры, не вынимая из скважины ключа. Хлопнул посильнее дверью — и все в порядке. Посмотрим, что скажет экспертиза…

При беглом осмотре места преступления полковник обнаружил жирные отпечатки пальцев на стакане, а на полу из-под трупа виднелся перочинный нож, кончик которого носил на себе следы почерневших капель. Вначале Иванилов принял их за высохшую кровь, думая, что перочинным ножом нанесли Крижачу удар в бок. Но, присмотревшись внимательно, убедился, что это остатки томата. Должно быть, ножом вскрывалась банка рыбных консервов.

— Смотрите, Аркадий Илларионович, у Крижача в левой руке зажата какая-то бумажка.

В предсмертных судорогах «пан Ян», должно быть, сгреб обрывок какого-то письма или книги (таких обрывков валялось очень много) и умер, не расставаясь с ним. Рассмотреть, что́ это за бумажка, пока было нельзя. Необходимо было сфотографировать труп в том положении, в каком его обнаружили.

Внизу постучали.

— Эксперты пришли. Идите, Иван Иванович, откройте им.

Посещая квартиру Дробота, Иван Иванович каждый раз удивлялся тому самоотречению, с каким Мария Васильевна выполняла обязанности домохозяйки. Она как будто даже гордилась тем, что вне семьи у нее нет никаких интересов. Первое время капитану казалось, что Мария Васильевна — недалекая женщина, мещаночка по натуре, для которой идеал — высокий оклад мужа. Но последний разговор с ней подсказал Ивану Ивановичу много нового. Он увидел в ней неглупую, одаренную женщину, которая могла бы занять иное место в общественной жизни. Только ли условия жизни — этот особняк с дорогой мебелью, коврами и массой безделушек — были виной тому, что Мария Васильевна замкнулась в кругу чисто домашних интересов? Не было ли тут доли вины мужа? Ведь не может Дробот не знать о ее музыкальных способностях, о ее чувстве красоты, о ее чуткости? Почему же он уготовил жене судьбу прислуги и няньки? Почему он ради своего покоя и уюта принес в жертву настоящее счастье жены, а может быть, и детей? Но в таком случае Дробот — мелочный эгоист, если не сказать больше.