Лев Шенин - Военная тайна

Весною 1941 года, когда в ставке Гитлера уже лежал полностью разработанный и подписанный «вариант Барбаросса», «дама треф» получила новое важное задание: выяснить, в каком именно пункте Ленинграда сосредоточены продовольственные резервы города, каково примерно их количество, каковы каналы пополнения этих резервов и сроки их освежения. «Дама треф» принялась за работу. Среди ее посетительниц была одна женщина, муж которой работал в ленинградском торготделе как раз по линии продовольственных товаров. Через посредство этой молодящейся болтливой дамы, а также при помощи других своих связей «дама треф» выяснила, что продовольственные запасы города в основном сосредоточены в Бадаевских складах, а также примерно установила их количество.

Именно в это время ей было предложено выехать на несколько дней в Москву, а оттуда в Ясную Поляну для личной встречи с представителем гестапо, прибывшим в СССР под видом немецкого дипкурьера.

При этом в адрес Матильды Казимировны Стрижевской, в ее квартиру на третьей линии Васильевского острова поступила такая телеграмма:

«Дорогая тетя, мама очень больна хочет обязательно с тобою проститься. Выезжай немедленно. Валя».

Само собою разумеется, что никакой сестры в Москве у Матильды Казимировны не было; но такая телеграмма объясняла ее неожиданный выезд.

Перед отъездом «дама треф» получила от своего нового шефа (старый ее «патрон» уже несколько лет как покинул Ленинград) инструкции, как и где встретиться с тем лицом, которое хотело ее лично повидать.

В Москве «дама треф» покаталась на метро, несколько раз меняя маршруты, затем взяла такси, поехала на Курский вокзал и там взяла железнодорожный билет до Тулы. Приехав в Тулу, «дама треф» побродила по городу и, убедившись, что за нею никто не следит, села в автобус местного сообщения, направлявшийся в Ясную Поляну.

В этот будничный день в Ясной Поляне было мало посетителей, на что и рассчитывали организаторы этой встречи.

Приехав в Ясную Поляну и посетив музей-усадьбу А. Н. Толстого, «дама треф», производившая впечатление провинциальной учительницы, неторопливо направилась по шоссе к автобусной остановке. Вскоре на сравнительно пустынном шоссе появился автомобиль, который еще издали дал три коротких, заранее обусловленных сигнала. «Дама треф» подняла руку с видом женщины, просящей ее подвезти. Машина остановилась, распахнулась дверца, и «дама треф», услужливо подхваченная пассажиром машины, села в ее кабину. Автомашина сразу помчалась дальше.

Представитель гестапо, оказавшийся человеком средних лет в очках в позолоченной оправе, заговорил с Матильдой Казимировной по-немецки. Убедившись в том, что она именно та женщина, ради которой он совершил поездку в Ясную Поляну (такая поездка никого не могла удивить, так как многие иностранцы посещали Ясную Поляну), представитель гестапо подробно ввел «даму треф» в курс ее нового задания. Он сообщил ей все детали «операции Сириус», подчеркнув особое значение, которое придается этому заданию. Он сообщил ей все данные о личности Леонтьева, которые были известны, и поделился с ней разработанным в гестапо планом дальнейших мероприятий. Матильда Казимировна слушала очень внимательно и даже кое-что записала, разумеется, зашифровав эти записи.

План этот в первой своей части сводился к тому, что «дама треф» должна выехать в Челябинск, куда, по-видимому, на продолжительное время переехал Леонтьев, постараться там устроиться на завод, на котором он работал, и завязать с ним знакомство. Возраст «дамы треф» и ее открытое, добродушное лицо должны были исключить какие бы то ни было подозрения.

— А дальше, фрау Матильда, — сказал, улыбнувшись, представитель гестапо, — мы вполне рассчитываем на ваш опыт и ваши способности. Конечно, вам нужно действовать крайне осмотрительно, так как после несчастья с Крашке как сам Леонтьев, так и его работа находятся, несомненно, под самой тщательной охраной. Поэтому не очень торопитесь, продумывайте каждый свой шаг, каждое слово, каждую встречу.

Машина остановилась у густого леса, подходившего стеною к самому краю асфальтированного шоссе. Оно было пустынно в этот вечерний час, и новый знакомый «дамы треф» предложил ей погулять.

Они вышли из машины и пошли бродить среди сосен, ярко освещенных лучами заката. Они шли медленно, часто останавливаясь и отдыхая на полянах, ведя оживленный, но тихий разговор. «Дама треф» изредка нагибалась, чтобы сорвать весенний цветок, и, право, никому, кто видел бы в этой обстановке ее добродушное лицо, седые волосы и скромный костюм, не пришло бы в голову, что перед ним матерая, видавшая виды шпионка.

Уже синели сумерки, когда они вышли на шоссе к поджидавшей их машине. Сильный «мерседес-бенц» помчался по гладкой асфальтированной дороге, мягко и уверенно гудел его мотор.

Уже к ночи они подъехали к Москве, где «дама треф» вышла на пустынной заставе, простившись со своим спутником, вошла в почти пустой ночной трамвай и направилась на Октябрьский вокзал, где в два часа ночи села в почтовый поезд, отправлявшийся в Ленинград.

Через несколько дней, закончив свои дела, она выехала в Челябинск.

Между тем конструктор Леонтьев, причинивший, сам того не зная, столько хлопот германской разведке, вернулся в Москву из Челябинска, куда он ездил в командировку. В Москву он приехал в том состоянии особого, радостного подъема, которое всегда приносит упорный труд, приближающийся к успешному завершению.

Да, успех явно определился, и после многих скрупулезных лабораторных проверок и испытаний новое орудие, сконструированное Леонтьевым, было запущено в производство на одном из челябинских заводов.

Выйдя из подъезда на Северном вокзале, Леонтьев сел в ожидавшую его машину и велел шоферу сначала заехать в институт, так как ему хотелось поделиться с директором положением дел в Челябинске.

Румяный, коренастый крепыш с открытым, чисто русским лицом и умным, внимательным взглядом вдумчивого исследователя, всегда ровный и сосредоточенный — таков был человек, являвшийся главным объектом «операции Сириус».

Сын паровозного машиниста, Николай Леонтьев еще в детские годы обнаружил недюжинные способности и стремление к технике. Частенько, поглядывая, как Коленька, единственный сын, целыми днями что-то строгает, клеит, пилит и сооружает, покойный Петр Николаевич, отец Леонтьева, только довольно крякал и весело подмигивал жене на старательного мальчугана.

С годами все больше дивился отец изобретательности сына. Каких только замысловатых игрушек он сам себе не мастерил!.. И особенно радовало Петра Николаевича, что в каждой игрушке проявлялась какая-то новая занятная выдумка, удивительная для десятилетнего мальчугана.