Юлиан Семенов - Неотвратимое возмездие (сборник)

Крыленко.Это ваша сводка?

Голицын (ознакомившись с листом дела) . Да.

Крыленко. Цитирую:

«В Курске — жизнь прифронтового города. Много войск перебрасывается малыми командами. Это очевидная симуляция силы ввиду ее недостатка. Проезжают малыми командами на открытых платформах по железной дороге взад и вперед, создавая видимость военной мощи».

Из каких газет вы это взяли? А ваше сообщение о работе военного объекта — Тульского оружейного завода?

Выдумка о негативном отношении к заданиям Каламатиано и Фриде не сработала. И Голицын молчит.

Крыленко обращается к обвиняемому Иванову:

— Это ваша сводка для Каламатиано о движении воинских эшелонов?

Иванов (читает поданный ему лист) . Да.

Защитник Плевако просит ознакомить его с записями Иванова.

Трибунал удовлетворяет ходатайство защиты.

Крыленко.Деньги от Каламатиано вы получали?

Иванов.Да, пятьсот рублей в месяц.

Крыленко.По его заданию выезжали в Минск и Витебск?

Иванов.Да, считал, что собираю коммерческую информацию.

Крыленко.Эшелоны с войсками — коммерческая информация?

Иванов молчит.

Плевако просит Иванова дать личную оценку содержанию передававшейся им Фриде информации.

Иванов.Я очень нуждался, сбор этой информации был моим побочным заработком. Я не считал ее шпионской.

Допрос других привлеченных по делу лиц установил степень их участия в заговоре.

Обвиняемый Хвалынский признал, что он доставал паспорт на имя Серповского для Каламатиано, что он ездил по делам торговой фирмы в Симбирск, когда там были части из чехословацкого корпуса.

Подсудимая Жанна Морренс показала, что Вертамон жил у нее в гимназии, но ни о каких его противозаконных действиях она не знала. Чехи, снабдившие Пшеничко своими документами, заверяли, что помогали не контрреволюционеру, но чеху, потерявшему свои бумаги. Подсудимые Потемкин и Солюс подтвердили свое участие в работе контрреволюционной организации, возглавлявшейся Каламатиано и Фриде, но продолжали настаивать на том, что выполняли только роль торговых агентов, хотя в своих донесениях передавали представителям иностранной державы сведения военного характера. Правда, Солюс признал, что у него были сомнения, но Фриде будто бы своими разъяснениями развеял их.

Мы постарались передать все существенное из судебного следствия. Обобщение его и юридический анализ были даны в речи представителя обвинения Крыленко. Вот краткое изложение этой речи.

«...Все подсудимые — люди, по своему духу чуждые нашей революции, но мы не стали бы судить этих людей за контрреволюционные убеждения. Мы судим их за активные деяния, направленные против нашей страны.

Я особо хочу остановиться на роли «аполитичного» коммерсанта Каламатиано. Его работу по сбору разведывательных данных о наших воинских формированиях, об оружейных заводах, о путях сообщения, о настроении народных масс следует рассматривать совокупно с акциями международного капитала: с английским десантом в Мурманске и Архангельске, с японским десантом во Владивостоке, с чехословацким мятежом в Поволжье, на Урале и в Сибири, с выступлением белогвардейской армии на Юге России, с рекомендациями Локкарта и Рейли арестовать Советское правительство. Отсюда ясна цель поездки Каламатиано и агента Хвалынского к белочехам, отсюда такая пристальная заинтересованность «прифронтовым» Курском, отсюда посылка агента Солюса на север — ближе к англичанам. Сообщения агентов, передаваемые Каламатиано Рейли, человеку, которого Локкарт выделил как связующее звено с английским консульством, свидетельствуют со всей очевидностью о чисто шпионском и опасном характере работы Каламатиано.

Вину нельзя считать доказанной, если помимо признания обвиняемым своей вины суд не будет располагать уликами, совокупностью улик. И наоборот, можно считать вину доказанной, если подсудимый, отвергая вину, тем не менее уличен фактами. Факт — вот единственное мерило вины. Прочитайте документы: письма Андрэ Маршана президенту Пуанкаре или донесения агентов Каламатиано и Фриде; посмотрите на капсюли для динамитных шашек и на секретные карты Генерального штаба, обнаруженные на квартире француза Вертамона, и соотнесите это с лепетом обвиняемых о том, что они занимались «коммерческой» деятельностью, скрыв свои имена под номерами, упрятав своего шефа под чужим паспортом на конспиративную квартиру, передавая ему данные о численности дивизий и направлении военных перевозок. Соотнесите факт со словом — и вы придете к выводу: вина очевидная, вина доказана.

Я не вдаюсь в подробный анализ каждого документа — мы занимались этим все прошедшие дни. Я требую применения к Локкарту, Гренару, Вертамону и Рейли высшей меры наказания — расстрела. В отношении Каламатиано как главы резидентуры я требую высшей меры наказания. Высшей меры наказания я требую для двух ближайших помощников Каламатиано — для Фриде Александра и Загряжского. Той же меры наказания, расстрела, я требую для агентов и связных Каламатиано: Солюса, Голицына, Марии Фриде, Оттен, Хвалынского, Политковского, Ишевского, Иванова, Потемкина. Я требую бессрочного заключения для Пшеничко и пяти лет лишения свободы для Старжевской. И наконец, ввиду неустановления факта причастности к заговору я отказываюсь от обвинения Жанны Морренс, Кемберга Хиггса, Иелинека, Шмейца, Лингарта и Трестера».

Ввиду очевидных и неоспоримых фактов тяжелого преступления защита не могла выставить сколько-нибудь серьезных обстоятельств, смягчающих вину их подопечных, хотя использовала для этого все возможности. Адвокаты Тагер и Муравьев весьма неубедительно считали сбор Каламатиано явно военных сведений как заинтересованность в ознакомлении с внутренней жизнью молодой Советской республики в мировом аспекте.

Защищавший подсудимого Иванова адвокат Плевако не мог не признать очевидного факта существования на территории Советской республики контрреволюционной шпионской организации, созданной с целью уничтожения Советского правительства, реставрации буржуазно-капиталистического строя. Но поскольку этот план не осуществился, просил применения к его подзащитному иной меры наказания, чем требует обвинение, если даже предположить, что Иванов все же отдавал себе отчет в шпионском характере своей деятельности.

Адвокат Полетика — защитник Александра и Марии Фриде — также не мог не признать, что Александр Фриде состоял на службе у Каламатиано и так или иначе способствовал выполнению поставленной им цели. Но он просил учесть, что Фриде не знал лиц, связанных с заговором Локкарта, а Мария Фриде была просто слепым исполнителем.