Павел Бергер - Замок темного барона

Поверьте мне, герр Полковник, просто поверьте, то была баронесса Ута.

Ее непокорный дух наказал тестя!

Ута не была обычной женщиной — я понял это, когда увидал тело бедняжки в мавританском дворике. Она сильно исхудала, ей даже пришлось неумело ушить платье, кожа ее стала словно пергаментной и пахла миртом, а ступни были чистыми и нежными, как у ребенка, хотя мы так и не нашли ни в Замке, ни около никаких туфель. Зачем обувь той, что летает на помеле? Хотя баронесса разбила голову о камни, кожа на темени сильно повредилась, да и череп, должно быть, треснул, но на плитах не было ни кровинки… Вы сведущий человек, герр Полковник, и наверняка знаете: дьявол выпускает всю живую, алую кровь из своих прислужниц, протыкая их руку чуть ниже локтя, а затем наполняет их жилы «мертвой водой», вдувая ее через ладонь. От этой процедуры у ведьм на теле остаются две метки… Не сомневайтесь, я сам лично видел их на руке мертвой баронессы Уты…

Она не сможет найти покоя, пока не отомстит нам всем. Всем, кто был причастен к тем давним событиям. Я знаю это с той самой минуты, когда в город вернулся Зигфрид фон Клейст! Это она — фрау Ута — сгубила бедолагу Корста, а потом она же разделалась с судьей Ворстом… Теперь я задаю себе только один вопрос: кто будет следующим, герр Полковник?..

Глаза Пауля округлились от ужаса: он ясно вспомнил ледяной холод и босую женщину в концертном платье на похоронах прежнего шефа, страшные слова незнакомки, адресованные аптекарю, и пролепетал:

— Аптекарь Шпеер… Она сказала, чтобы герр Шпеер готовился, что он следующий…

— Пауль, ну что ты мелешь! Аптекарь Шпеер в этой истории совершенно ни при чем! Вот, герр Полковник, что получается, если парней не учить пить с самого малолетства! Они тупеют от неполной бутылки! Прошу вас, не наливайте ему больше водки — лучше пива…

— Когда русские запивают водку пивом, они называют достигнутый эффект «Огни Москвы», — рассмеялся Шеф, протягивая Паулю полную кружку.

Пауль принял горизонтальное положение. Теперь он знал наверняка — выпив бутылку водки и неисчислимое количество пива, человек расстается с жизнью не единым махом, а постепенно, и, прежде чем жестокая головная боль клещами вывернет мозги, перед его глазами успевают проплыть причудливые картины…

Он видел красное авто барона Отто: машина летела с обрыва в клубах пыли и мелких камешков. Молоденькую матушку в залихватском клетчатом кепи, когда она, осторожно опустившись на колени, заглядывает в пропасть… Наблюдал, как щелкает замок и сама собой открывается дверца стеклянного шкафа, как из него выбирается огромная фарфоровая кукла, похожая на фройлян Кротову, и манит Пауля за собой на зеленую полянку, где стоит старомодный аэроплан, а рядом с машиной переминается с ноги на ногу его настоящий отец — барон Отто фон Клейст. Отец подхватывает маленького Пауля на руки, сажает в самолет, который тут же взмывает, как большая птица, и кружит над зеленым лугом, Замком, городом, поднимается все выше и выше… Справа и слева от аэроплана загораются звезды, а под его фанерными крыльями начинает мерцать множество крошечных точек, похожих на золотые монетки, о которых Пауль знает совершенно точно: это огни Москвы…

Мокрое полотенце с бесцеремонным шлепком хлюпнулось на лоб Пауля, разорвало сон и вынудило разомкнуть отекшие веки. Смазанные формы и краски окрестной реальности постепенно обретали резкость под воздействием влажного холода, а звуки беспощадно били прямиком по головной боли, как снайпер по мишени:

— Вот, герр Кольбах! Как он может идти на службу в таком состоянии? Полюбуйтесь сами! — матушка заботливо подвернула краешек полотенца у Пауля на лбу, так чтобы вода не капнула случайно на подушку, и отряхнула ладонь о длинную шуршащую юбку: — Мой сын унаследовал все худшее от обоих дедушек! Такой же дамский угодник, как покойный старый Фридрих, и такой же дебошир и пьяница, как мой отец! Ну что мне с ним делать?

— Фрау Грюнвальд, уверяю, нынешнее состояние гауптштурмфюрера никак не связано с алкоголем, а вызвано исключительно ревностным исполнением долга! Он надышался вредного газа в горных выработках, когда находился там по служебной необходимости, — лихо выгородил Пауля заботливый начальник. — Вы напрасно беспокоитесь… Это просто токсическое отравление…

— Токсическое отравление?

— Он вернется в норму через несколько часов, — уверил разволновавшуюся матушку Шеф, — надо налить ему минеральной воды… А лучше — пива! Пиво прекрасно связывает отравляющие вещества и выводит их из организма естественным путем…

Вот так — стараниями Шефа — страдания Пауля приобрели героический ореол, а испуганная матушка тотчас послала прислугу за пивом. Твердая рука Кольбаха вознесла голову Пауля над подушкой, и молодой человек с тихим заслуженным стоном отпил из кружки.

— Пауль — достойный офицер! Такой же, каким был покойный барон Отто!

— Барон Отто? Что вы можете знать про Отто, герр Кольбах?

— К моему сожалению, фрау Марта, я действительно крайне мало знаю об оберлейтенанте фон Клейсте! Я получил должность в вашем гостеприимном городе совсем недавно и мало интересуюсь местными сплетнями… Я профессионал! — Шеф галантно, как кавалер в танцевальной зале, взял опешившую от неожиданного поворота беседы матушку за руку и усадил на стул. — И, как профессионал, доверяю исключительно документально подтвержденным фактам. Например, таким…

Карл Кольбах жестом профессионального волшебника протянул фрау Марте странички из книг регистрации браков и рождений. Матушка едва коснулась текста взглядом, сразу же взлетела со стула, нахмурилась, покраснела и принялась кричать:

— О! Я знаю, где вы это нашли — конечно, у моего отца! Когда старого пьяницу забрали в каталажку, вы наши это у него в одежде? Он не позволял мне забирать в стирку одежду! Значит, бумаги были за подкладкой! Потому что в его логове никаких документов не было: я сотни раз проверяла там все — от половиц до последней игольницы! Скажите мне правду!!!! Хоть, впрочем, я и так знаю: он меня ненавидит! Ханжа и лицемер! Он меня никогда не простит из-за бедных малышей… Он ненавидел барона Отто! Он сделал все, чтобы скрыть наш брак… Отец не мог допустить, что я разбогатею и перестану жить по его правилам…

С каждым словом матушка теряла воинственный пал, а под конец просто разрыдалась, отирая крупные слезы уголком полотенца, которое предусмотрительно передал ей Кольбах, сняв со лба ее любимого сынишки.

— Фрау Грюнвальд… Марта… Надеюсь, мои слова опровергнут ваши подозрения в отношении любезного герра Клауса. Старик был далек от подобных злодейских замыслов… Документы обнаружены мной в ризнице собора, когда производился осмотр пострадавшего после пожара помещения…