Ирина Дегтярева - Под наживкой скрывается крючок

Наконец, за Юрием пришли, и он, обрадованный, двинулся по коридорам к кабинету для допросов. Но в глубине души скреблась тревога: почему без вещей? Значит, еще не перевод?

Ермилов ждал его уже в кабинете, стоял у окна, высокий, опершись рукой о стену, подняв голову к окну, забранному решеткой. Его вид отчего-то нагнал на Юрия Леонидовича такую тоску и чувство безысходности, что он едва в голос не завыл.

Но все же довольно нахально спросил:

— Почему меня не переводят в «Лефортово»? Я не буду говорить до тех пор, пока не выполните это условие!

— Думаю, не стоит в вашем положении ставить условия. Тем более есть сомнения.

— Какие сомнения? — он вскочил. — Говорю же вам, я работал пять лет на британскую разведку. Что вам еще надо?!

— Детали вашего общения, которые мы сможем подтвердить каким-то образом. Иначе это можно расценивать как банальный оговор для того, чтобы улучшить условия пребывания в СИЗО. И сядьте, пожалуйста!

— Что вы хотите? — Юрий Леонидович опустился на стул, сел боком к столу, облокотившись одной рукой о колено. На Ермилова он не смотрел, подавленный, опустошенный. — Спрашивайте.

— Ну, например, кто вас вербовал, при каких обстоятельствах? Каким образом на вас вышли?

— Я сам хотел…

Он начал говорить, и Ермилов видел его в профиль. Юрий Леонидович словно заучил речь, подготовился. Думал ли он, что когда-нибудь ему придется давать показания следователю, находясь в СИЗО и видя в обозримом будущем только мрачные перспективы? Наверняка. Ведь он неглупый человек.

— Полагал, что это поможет мне в дальнейшем… В карьере.

— Что, предательство? — не удержался Олег.

— Сотрудничество с людьми, имеющими несоизмеримо большую власть, чем все мои знакомые и коллеги вместе взятые, — спокойно ответил Юрий. — Мне было это интересно.

— И что вы предприняли? Не думаю, что так просто выйти на представителей английской разведки?

— Один мой знакомый кипрский бизнесмен помог. Он знал некоторых таких англичан, поскольку местный. Устроил мне встречу.

— С кем и где?

— В Пафосе, в ресторанчике на набережной.

— Где? — переспросил Ермилов, испытывая волнение, вспомнив августовский день, когда Руденко показал ему Дедова, шествовавшего в ресторан. Неужели тогда, у них под носом, он тоже шел на встречу со связным?

— В Пафосе, — громче повторил Дедов.

— Кто пришел на встречу?

— Он сказал, что его зовут Джек.

— Как он выглядел? Нужны какие-то приметы.

— Англичанин, — пожал плечами Юрий Леонидович. — Высокий, моложавый. Во всяком случае, выглядит гораздо моложе своих лет. У него на пальце перстень с белым камнем, странным таким, неприятным… Глаза серые, взгляд такой же неприятный, как его перстень.

«Почему Джек? — глядя исподлобья на предателя (а в том, что он предатель, уже не было ни малейших сомнений), Ермилов вспомнил Линли. — Ведь это именно он. Только я его видел постарше, четырьмя годами позже».

— Допустим, — кивнул Олег, записывая показания в протокол. — А в этом августе вы встречались с ним в Пафосе?

— С Джеком? Нет. С другим человеком. С Тедом. Я встречался либо с ним, либо с Джеком.

— Как он выглядит?

— Тед? Невысокий, ниже меня, точно, крепкий такой. Нос у него очень большой. Только нос и запоминается. У Теда еще залысины — лоб довольно высокий.

— Вы встречались с ним в том же ресторане? А где именно? На улице за столиком?

— У этого ресторана нет столов на улице, — с каждым новым словом, которое выдавливал Дедов, у него словно иссякали силы. Он сутулился. — Мы всегда сидели на втором этаже.

— А не было ли ничего странного в одну из таких встреч? В середине августа.

Впервые за допрос Дедов поднял глаза и посмотрел на Ермилова вопросительно, но Олег молча ждал ответа.

— Смотря, что вы имеете в виду.

— Что-то необычное, происшествие…

— Не знаю, хотя, — Юрий Леонидович улыбнулся. — Этот Тед подошел к окну, у него привычка при разговоре довольно сильно жестикулировать. Он смахнул цветочный горшок с подоконника. Я думал, он кого-то убил. Но он засмеялся, высунулся в окно, извинился перед пешеходами и опять руками размахивал. Хорошо, что там не было больше горшков.

— Какого цвета была на вас рубашка в тот день?

— Что за странные вопросы? Вы сомневались в моих показаниях, но задаете такие вопросы, словно у вас есть какие-то факты, — Дедов посмотрел на следователя и все-таки ответил: — Желтая рубашка на мне была. Это подходящий цвет?

— Вполне. Прочтите. Распишитесь здесь. И напишите: «С моих слов записано верно».

— Теперь вы, наконец, верите? — Юрий отложил ручку и с вызовом посмотрел на Ермилова.

— Зачем вам все это было нужно? — Олег поморщился. У него болела голова после почти бессонной ночи.

— Вам этого не понять, — пожал плечами Дедов, и это прозвучало не надменно, а довольно искренне.

Да, мне не понять, — когда Юрия увели, Ермилов раздраженно сунул бумаги со стола в портфель. — Мне не понять, как Родину продают. Если бы я это понял, не дай бог, то тогда…

Как и подсказал Чиграков, Ермилов позвонил в Приемную ФСБ РФ. Связываться с Николаем он уже больше не хотел.

— Полковник юстиции Ермилов, — представился Олег Константинович, — старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры. Мне нужен руководитель отдела, который занимается британской разведкой.

— Одну минуту, — бодро ответил дежурный, и в трубке повисла неестественная ватная тишина.

«Проверяют, откуда звоню», — мысленно усмехнулся Ермилов. Он специально звонил из своего кабинета, чтобы ни у кого не возникло сомнений в личности звонившего.

— Слушаю вас, — не представляясь, откликнулся новый голос.

— У меня в производстве сейчас дело. Так вот, главный фигурант заявил о своем многолетнем сотрудничестве с британской разведкой. И есть объективные данные, что это правда.

Снова пауза, на этот раз человек на том конце провода явно глубоко задумался.

— Я к вам сейчас приеду. В течение часа. Где содержится ваш подследственный?

— В СИЗО «Матросская тишина».

— Мы сможем с ним сегодня переговорить?

— Думаю, да, — Ермилов взглянул на часы. — Вполне.

Ровно через час к Олегу в кабинет вошел высокий мужчина с солидной седой бородой, карими внимательными глазами, с высоким лбом. Он сразу произвел впечатление человека интеллигентного, да и разговаривал негромко, сдержанно. Отчего-то напоминал капитана дальнего плавания, ему только курительной трубки не хватало.

Ермилов выбрался из-за стола ему навстречу, едва не свалив несчастный кактус, который сейчас как раз поливал.

— Вы зря его поливаете, — заметил пришедший. — Зимой им почти совсем не надо воды. Загнется.

— Ничего. Он у меня терпеливый, — обиделся за кактус Ермилов и взглянул на человека из ФСБ с вполне понятным ожиданием.