Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли

– Никто не спорит с тем, что Вишнева кровь из носу надо непременно схватить, – в попытке унять свое раздражение, директор поднялся из-за стола и подошел к окну, выходящему на Лубянскую площадь. – Но никто не позволит нам превышать свои полномочия, способствуя дальнейшей раскрутке этого скандала. Мне уже было заявлено, что побег Вишнева лежит целиком на нашей чекистской совести, поэтому выбираться из этого дерьма мы должны самостоятельно. Так что забудьте про дактилоскопию, Федор Иванович, и обходитесь теми средствами и возможностями, которые есть под рукой.

Сказав это, директор замолчал, уставившись в окно. Затем уже более спокойным тоном спросил:

– Что с ящиком в Шереметьево, с ним что-нибудь происходит?

– По-прежнему стоит без движения, – сообщил Жмых. – Причем как внешнего, так и внутреннего – нашим спецам так и не удалось подобраться к нему и прозвонить на предмет возможного нахождения там человека.

– Почему?

– Возле ящика постоянно находятся двое сотрудников американского посольства. Здоровые такие «шкафы» из числа морских пехотинцев. Ящик стерегут аки цепные псы.

– Сколько таможня может его мурыжить?

– Еще на пару дней ее возможностей хватит. Хотя американцы давят и грозят международным скандалом, если к завтрашнему дню мы не выпустим их вализу в Штаты.

– Что от Максимова? – вновь перевел взгляд на Кондратьева директор.

– Сообщает, что «наш друг» передал информацию о том, что Фараона должны вывезти в ближайшее время.

– А конкретно: в какое время, каким способом?

– Пока информация обтекаемая. Но то, что это должно произойти очень скоро, – факт установленный.

– Он уверен, что «наш друг» не водит его за нос?

– А какой ему смысл? Нет, это исключено, Максимов плотно насадил его на крючок, так что сорваться с него он никак не сможет. «Наш друг» слишком дорожит своей жизнью, чтобы в его положении играть с нами в какие-либо игры. Просто на данный момент он, видимо, действительно не владеет всей информацией по Фараону. Но будет стараться завладеть, поскольку условия, в которые его поставил Максимов, весьма жесткие: шаг вправо, шаг влево – расстрел. Вернее, электрический стул.

Выслушав доводы Максимова, директор вернулся к столу и опустился в кресло. Взяв со стола карандаш, он сделал какую-то пометку в своем настольном календаре, после чего произнес:

– Следующий доклад от вас жду через три часа. А пока все свободны.

Москва, Деловой центр экономического развития.

Международный экономический форум

Клайв Флиндерс внимательно слушал докладчика – седовласого британского профессора экономики, стоявшего на кафедре и читавшего доклад о тревожных тенденциях в мировой экономике. Набитый до отказа зал внимал словам докладчика:

«Глобальный кризис длится уже пять лет. Старые центры мировой системы в Северной Америке, Европе и Японии вступают в фазу длительного экономического застоя, который сопровождается ростом нищеты, неравенства и внутренних социальных конфликтов. Консервативная элита и существующая политическая система не способны разрешить проблемы, связанные с социальной несправедливостью, что, в свою очередь, вызывает новую волну массового противостояния. В настоящее время ареной наиболее острой политической борьбы является Европа и соседние с ней страны, в том числе все Средиземноморье, где мы увидели свержение ряда режимов и где продолжаются социальные конфликты, идет непрекращающаяся война в Сирии. В Европе соединились два кризиса – финансовый и экономический, то есть банковский кризис и кризис суверенного долга сейчас взаимодействуют и усиливают друг друга. Ситуация остается крайне неустойчивой. Кризис перемещается из финансового сектора в реальную экономику, из частного сектора в бюджетную сферу и от частной задолженности к суверенному долгу и обратно к валютному кризису и мерам жесткой экономии…»

По ходу доклада Флиндерс то и дело отвлекался на то, чтобы записать в свой блокнот наиболее интересные пассажи из речи выступающего. И хотя в сказанном он многое не понимал, однако старательно морщил лоб и периодически теребил зубами кончик шариковой авторучки, создавая у окружающих впечатление человека, увлеченного докладом. Чтобы хорошо играть свою роль, Флиндерсу пришлось вспомнить события полутора десятилетней давности, когда он был студентом Колумбийского университета и точно так же сидел в студенческой аудитории и записывал лекции университетских профессоров.

Его напарнику, Чаку Коламбусу, который сидел в том же ряду, но на несколько кресел дальше, приходилось так же старательно изображать из себя внимательного слушателя. Он тоже держал в руках блокнот, в котором делал какие-то пометки по ходу чтения доклада. Напарники ни разу не посмотрели друг на друга, да и в перерывах между пленарными заседаниями старались лишний раз не пересекаться между собой, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания со стороны русских контрразведчиков, которые наверняка затесались в число участников форума. Однако поселились Флиндерс и Коламбус в одном номере гостиницы «Рэдиссон Славянская», поскольку так было легче выполнять задание, которое было у них общим на двоих.

Насчет контрразведчиков американцы не ошиблись – их на форуме было четверо, все из Оперативно-поискового управления ФСБ. Это были опытные сотрудники, обученные навыкам детальной наблюдательности. Прекрасно знавшие внешние данные Вишнева (до этого они в течение нескольких часов изучали его фотографии и кадры домашней видеосъемки, изъятой из его квартиры), они теперь самым тщательным образом наблюдали за теми членами американской делегации, которые претендовали на сходство с перебежчиком. Таковых было четверо, именно их и «пасли» теперь «поисковики», буквально приклеившись к ним: они незаметно сопровождали их в коридорах Делового центра, а также занимали места в зале неподалеку от них. Все четыре объекта вели себя вполне естественно и ничем не выдавали своей принадлежности к ЦРУ. Впрочем, так длилось недолго.

Среди четырех делегатов, внешние данные которых попадали под вишневские, был один, с которым ЦРУ заключило тайный контракт. Именно он и должен был вызвать на себя главное внимание русских контрразведчиков. Это был профессор экономики из Гарвардского университета Дэйв Саммерс. С ним перед отлетом в Россию лично встретился Луис Альварес, который сразу взял с места в карьер:

– Мистер Саммерс, нам известно, что вы в середине 90-х участвовали в российской приватизации. И весьма неплохо на этом заработали.

– Нам – это кому? – лицо профессора напряглось.