Эрик Амблер - Непредвиденная опасность

— Есть!

Кентон собрал все оставшиеся силы. И вот две минуты спустя проволока сдалась, и давление на запястья уменьшилось. Он перекатился на спину и с наслаждением пошевелил пальцами. Потом начал массировать их, чтобы восстановить кровообращение. И тут пришла боль. В пальцы словно вонзались иголки и булавки по мере того, как кровь притекала к самым их кончикам. Он наклонился, освободил ноги от пут, затем неуверенно выпрямился и встал. Тут к его пальто прикоснулся Залесхофф.

— Ну как, вы в порядке? — спросил он.

— Более или менее.

— Теперь займемся вагонеткой.

— А как быть с Григорием?

— Придется убрать его с дороги.

— Там есть свободное пространство, между шпалами.

Они на ощупь пробрались к телу и оттащили его в центр помещения. Пришлось долго передвигать его то вперед, то назад, держа за ноги, пока наконец не удалось уложить между двумя стальными крестовинами. Осторожно опустив голову покойного, Залесхофф пробормотал по-русски несколько слов.

— Григорий был честным и преданным советским гражданином, — добавил он, — и принадлежал к греческой православной церкви. — Залесхофф помолчал несколько секунд, а потом сказал: — Пошли!

Они протиснулись за вагонетку с кабелем и обнаружили, что ее отделяет от стены фут свободного пространства.

К этому времени внутри камеры стало уже почти невыносимо жарко и душно. Прежде чем перейти к делу, мужчины разделись до пояса.

— Теперь, — задыхаясь, пробормотал Залесхофф, — будем толкать, вместе! Только осторожнее, смотрите, чтобы нога не застряла между шпалами!

Они навалились на вагонетку. Та со скрипом сдвинулась на несколько дюймов.

— Еще раз!

Вагонетка набрала скорость. В следующую секунду она с грохотом врезалась в дверь. Обогнув ее, Кентон и Залесхофф проверили — дверь устояла.

— Давай назад!

Они навалились на вагонетку и откатили ее в исходное положение. Толкнули снова — дверь держалась! После восьмой попытки Кентон, вконец обессилев, рухнул на колени. Голова кружилась, в груди ломило; он чувствовал, что его вот-вот вырвет, а руки и ноги, казалось, вовсе не принадлежат телу.

— Бесполезно, — выдохнул он. — Нам конец!

Он слышал, как русский со всхлипами ловит ртом воздух.

— Нет, мы должны продолжить, — выдавил наконец Залесхофф. — Только сперва немного передохнем.

И Кентон весь сосредоточился на том, чтобы набрать в легкие как можно больше кислорода. Казалось, что на него давит огромный вес, заставляет опускать голову все ниже и ниже, вот-вот совсем расплющит…

И тут он вдруг очнулся — голова дернулась от того, что ему влепили пощечину.

— Кентон!

— Да?

— Прекратить! Встать!

Он медленно поднялся и, пошатываясь, поплелся к вагонетке.

— Навалитесь на нее как следует, Кентон!.. Толкайте! Ради Бога, сильней!..

Плохо соображая, что делает, журналист прислонился плечом к вагонетке и шагнул вперед. Вагонетка откатилась к задней стенке.

— Теперь зайдите сзади!

Задыхаясь, Кентон стал огибать вагонетку.

— Я… — начал он.

Залесхофф потряс его за плечо.

— Быстрее, Кентон… — выдохнул он. — Последний шанс… а потом спать… Живее, живее!

В висках уже не звенело — ревело, и он едва слышал голос Залесхоффа. Затем, сделав над собой невероятное усилие, он выпрямился и ухватился за край вагонетки. Потом почувствовал, как рядом, вплотную, встал русский.

— Давай!

Вагонетка начала двигаться. С губ русского сорвалось нечто напоминающее рыдание. Кентон навалился всем своим весом, поднажал. Вагонетка со скрипом пронеслась по рельсам и врезалась в дверь. В момент столкновения послышался резкий щелчок, похожий на удар хлыста. Залесхофф вскрикнул. Кентон был словно в тумане, но понял, что он ползет к двери. А потом почувствовал, как его тащат через рельсы. И вот через секунду или две он уже вдыхал свежий холодный воздух.

Примерно минут пятнадцать ни один из них не произносил ни слова. Первым нарушил молчание Залесхофф.

— Нам надо одеться, — сказал он, — так и воспаление легких недолго подхватить.

Они забрались обратно в камеру, взяли одежду и стали одеваться.

Небо над головой, за стеклянной крышей, начало светлеть, наливаться голубовато-синим оттенком. Залесхофф чиркнул спичкой и посмотрел на наручные часы.

— Без десяти пять, — сказал он, — но стекло на циферблате разбито. Думаю, мы пробыли в этой вонючей дыре часа четыре с небольшим.

— Всего-то?

— Вам что, мало показалось?

— Нет, спасибо, мне вполне хватило. Но я думал, что часов шесть, никак не меньше!

— Мы бы так долго там не протянули. Воздух в этой камере, должно быть, пропитан парами от резины. Как самочувствие?

— Если не считать того, что голова просто раскалывается и пульс немного частит, неплохо. Должен поблагодарить вас, Андреас!

— За что?

— За то, что спасли мне жизнь. Без вас я бы там ни за что не справился.

— Вы бы там не оказались, если бы не допущенная мною глупость. Как ноги, в порядке?

— Немного дрожат. Такая слабость в коленях!

— Но идти-то сможете? Нам надо выбираться отсюда.

— Я готов.

— Тогда пошли.

— А как быть с Григорием?

— Он останется там, где есть.

— А что будет, если его найдут?

— Да то же, как если бы его нашли мы. Вызовут полицию.

— Считаете, мы не должны остаться, чтобы рассказать им все?

— Хотите, чтобы вас арестовали? Кроме того, они и меня тоже наверняка задержат для допроса, а мне надо как можно скорее заполучить эти фотографии. Бастаки должен появиться через час или два.

— Ясно. Тогда вперед!

Они прошли в главный цех.

Дверь, через которую их втащили сюда, была заперта. Залесхофф извлек из кармана свой инструмент и занялся замком. Несколько минут спустя устало выпрямился.

— Ничего не получается.

— Тогда как же они ее отперли?

— Наверное, забрали ключи у сторожа.

— Может, через окно?

— Не думаю, что они тут есть. Но посмотрим.

Поиски показали, что Залесхофф был прав. Окон они не нашли, зато наткнулись еще на три двери. Одна была заперта на навесной замок снаружи, замки на двух остальных не поддались попыткам русского отпереть их. Залесхофф выругался.

— Да такой замок никакой инструмент не возьмет, — пробормотал он.

— Но где-то здесь точно должна быть вентиляция!

— Скорее всего на крыше.

— Так почему бы нам не выбраться через крышу?

— Интересно, как это вы себе представляете?

— Я заметил портальный кран, он под потолком, в цехе вулканизации. Если вдруг он ломается, должны быть какие-то средства, чтобы добраться до него и починить.

— Это мысль!

Включить свет Залесхофф не разрешил, и Кентон извел почти весь коробок спичек, зато они нашли стальную приставную лестницу, прислоненную к одной из опор мостков, что тянулись под самой крышей. Залесхофф приказал Кентону оставаться на месте, а сам поднялся по лестнице и перебрался с нее на мостки. Кентон наблюдал за тем, как он медленно ползет среди балок и перекрытий, — крохотная темная фигурка на фоне дымно-голубого светлеющего неба. Примерно через минуту Залесхофф крикнул, что спускается.