Лен Дейтон - Вчерашний шпион

— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг как бы невзначай спросила Кети.

Я выдержал довольно долгую паузу, а затем сам переспросил ее:

— Так о чем же ты думаешь?

— Мне не верится, что ты вот так, случайно, встретился со Стивом. Я думаю, что тебя за ним послали. Я также думаю, что ты по-прежнему работаешь в Службе безопасности или что-нибудь в этом роде, ну как на войне… И кроме того, я думаю, что тебе он самому зачем-то нужен.

— В самом деле? И зачем же он мне нужен?

— Он сильно изменился. Ты сам только что об этом упомянул. И я не удивлюсь, если однажды узнаю, что он опять влип в какую-то историю! Он же своего рода помешанный, помешанный на этих секретах. Мне вот никак не понять, то ли вы как-то подбираетесь в Службу безопасности, то ли она сама подбирает таких, как вы… Это же просто ужас какой-то!

— А я, Кети, думаю, что ты по-прежнему любишь его, — ответил я ей как можно спокойнее.

— Ты же всегда боготворил его, — продолжала она, пропустив мои слова мимо ушей. — Стив был для тебя как старший брат, разве не так? Ты и представить себе не мог, что какая-то маленькая, докучливая домохозяйка, как я, могла бы набраться храбрости и выставить из дома твоего несравненного Стива Шемпиона! А я вот выгнала и тем довольна! Да я просто молю бога, чтобы никогда в жизни мне больше не пришлось бы с ним встретиться. А ты мне — «любишь»!

Я не знаю, какой именно реакции она ожидала с моей стороны в ответ на ее слова, но так или иначе я не оправдал ее даже самых умеренных догадок. Может, именно поэтому в ее взгляде теперь и вспыхнули злые огоньки.

— Поверь мне, я старалась… я старалась изо всех сил, — продолжала она. — Я покупала новые вещи, даже накладные ресницы пыталась носить!

Я понимающе кивнул головой.

— А знаешь, я даже вначале подумала, что Стив послал тебя сюда для того, чтобы забрать моего Уильяма…

— С чего ты взяла?! Нет, конечно!

— У него ничего с этим не выйдет! И хотя он сам это отлично знает, ты можешь сказать ему об этом прямо… Я все равно, Чарльз, буду сражаться с ним за моего сына. От меня он Уильяма никогда не получит!

Она взяла в руки плюшевого зайчика — любимую игрушку Билли — и направилась к выходу. На полпути она остановилась и взглянула на меня такими глазами, как если бы я был сам царь Соломон и мог предопределить судьбу ее сына.

— Если бы я была уверена, что мальчик будет счастлив со Стивом, то я бы не стала так противиться этому. Но Уильям совсем не такой, как его отец… Он очень мягок и ласков. Он очень раним.

— Да, Кети, это так.

Какое-то мгновение она стояла, собираясь что-то сказать, но так и не проронив ни слова, повернулась и медленно вышла из комнаты. Минутой позже я увидел ее проходящей перед окнами дома. Одной рукой Кети крепко прижимала к себе игрушечного зайчика.

То, что мне из центрального архива предоставили главное досье на Шемпиона, уже само за себя свидетельствовало, что дело сдвинулось с мертвой точки. До этого нам приходилось сталкиваться лишь с резюме — краткими выдержками из основных документов, да и то на очень короткое время: через час-другой их уже нужно было возвращать. Папки этого досье, сложи их друг на друга, возвышались бы над столом метра на полтора, не меньше! Они в четкой последовательности из года в год вбирали в себя биографические справки, докладные о контактах, донесения, сведения о проведенных проверках, годовые отчеты и тому подобные документы.

Края большинства страниц этого пухлого дела уже пожелтели, а фотоснимки стали сухими и хрупкими. Некогда желтая бумага проверочных отчетов превратилась в грязно-бурую с разводами, а ярко-красная папка с донесениями — в обтрепанный брикет кирпичного цвета.

Надежды откопать что-нибудь интересное в этом ворохе было, откровенно говоря, очень мало. Особая отметка из трех букв «А», стоящая на документах вплоть до того самого момента, когда Шемпион прекратил информировать руководство департамента, свидетельствовала о том, что он серьезно переболел желтухой. Мне же казалось, что он всегда был здоров как бык. Вполне возможно, что именно из-за состояния здоровья департамент со временем перестал проявлять к нему сколько-нибудь значительный интерес.

Я просмотрел все его биографические данные. Отец Шемпиона был родом из Уэльса и исповедовал католицизм. Какое-то время он читал лекции в Каирской военной академии. Чуть позже ему пришлось вернуться в Англию для того, чтобы его сын мог посещать школу. Затем молодой Шемпион поступает в Королевскую военную академию в Сандхёрсте. Для мальчугана, который буквально вырос на рассуждениях о тактике, рассказах о великих сражениях и баллистических расчетах, Сандхёрст оказался что дом родной. Со временем Шемпион получает младший офицерский чин, а с ним и определенное положение. Его широкая эрудированность прекрасно сочеталась со знаниями в военной области. Он в равной степени неплохо разбирался как в проблемах новейшей истории, так и в математике. В дополнение к этому он еще владел четырьмя иностранными языками.

Впрочем, именно благодаря знанию французского он и получил назначение во французскую армию. Там ему пришлось пройти, как по наезженной дороге, через ряд военных учебных заведений, парижское посольство, катакомбы линии Мажино и генеральный штаб, где ему изредка удавалось видеть легендарного генерала Гамелена. Сразу после того, как он вместе со своим полком был переведен в тыл для краткосрочного отдыха, из министерства ему поступает указание — отчитаться за отработанный период перед Интеллидженс Сервис. Затем, после дополнительной подготовки, в 1939 году он вновь возвращается во Францию. Он становится живым свидетелем того, как нацисты громят «неприступную» линию обороны генерала Гамелена. Шемпиону удается благополучно унести ноги на юг страны, где он становится «офицером разведсети». В этот период все его обязанности сводятся к сбору разведданных в зоне, свободной от оккупации. Несмотря на то, что из Лондона от него в приказном порядке требовали не вступать в контакт с антифашистским подпольем, которое в донесениях того времени именовалось не иначе как «отряд специального назначения», эти две организации в конце концов объединили свои усилия.

Шемпион был тем самым человеком, который встречал меня, когда я высаживался с подводной лодки на побережье в районе Виллефранше. Тогда я был назначен в один из «отрядов специального назначения», но Шемпиону удалось сразу забрать меня к себе, а чуть позже уладить этот вопрос с руководством. Впоследствии выяснилось, что окажись я в Нимеце, куда меня собственно и направляли, то вся моя служба закончилась бы всего двумя-тремя месяцами позже в концлагере Бухенвальд.