Анастасия Дока - Полярные чувства

– До следующего прокола, – сказал он, когда они встретились у здания суда, – я могу сделать так, чтобы твою контору обходили стороной.

Он был очень зол.

Да, она подвела, не уследила за «подопечными», но разве только она отвечала за операцию? Почему все шишки только ей? Он сам будто и ни причем!

Зазвонивший телефон вызвал одновременно раздражение и апатию, граничащую с депрессией. Александра знала, кто звонит. Соколов был настойчив.

– Суд закончился? – начал он издалека.

– Шестнадцать минут назад.

Вздох:

– Как Алексей со свекровью?

– Держатся.

– А Василиса?

– Я звонила ей утром. Она рассказывала о новой шляпке и с аппетитом жевала пирожное с кремом и соленым огурцом.

– Автобус. Мне пора.

– Подожди!

Наступила тишина. Она проследила взглядом за приближающимся транспортом и уже собралась отключить связь, как услышала:

– Нам надо поговорить. Нет смысла делать вид, будто все в порядке. Подъезжай сегодня к двум. Я буду ждать на Поцелуевом мосту.

– Издеваешься?!

Ответил он совсем тихо:

– Саша… я прошу, – и повесил трубку.

Мороз пробирал насквозь. День выдался холодным. Ветер бросал в лицо снег, словно, издеваясь над и без того угрюмой Александрой, колол щеки, проникал за воротник. Мыслями она была далеко, уставившись в замерзшие воды Мойки. Александра не сразу заметила Соколова. Он стоял в паре метров от нее. Затем решительно направился вперед.

– Привет! – сказал громко, привлекая внимание.

Она подняла рассеянный взгляд:

– Привет.

– Саша… Я должен извиниться за то, что сразу не ввел тебя в курс дела. Это было нечестно. Мы все-таки не чужие.

– Не чужие?

– Я думал…

– Что легко обойдешься без моего ума и дурацкой интуиции? – перебила его Селиверстова, – что ж. Тебе это удалось, – она отвернулась, – крутой детектив все раскопал. Браво. А знаешь ли ты, кому изначально принадлежала идея блога? Марыхину. Это он предложил Петрову записывать собственные переживания и иногда посмеивался, прочитывая признания любви к Василисе. А потом очень удивился, прочитав о «глазах, похожих на льдинки». Марыхин знал, брат туповат для подобных фраз. Он догадался о взломе. Это совпало с визитом в «Благодатную». Весников признался, что удалил ненужные записи и начал блог как бы заново. Петров ему доверял и рассказывал многие личные вещи, поэтому сразу никто и не задумался о возможном подвохе.

– Но только не ты.

– Только не я.

– Молодец. Мы с Владимиром Андреевичем догадались только после твоей наводки. Он подозревал предателей в отделе и не верил в причастность одного лишь Петрова, но о блоге не задумывался. Ты помогла.

– Кстати, блог удалили, а по поводу комментариев развернули бурную деятельность. Кто знает, нет ли среди них еще одного маньяка.

– Преступник пойман. Может, пора поговорить о более важном?

– О доверии?

– В том числе.

– И почему же ты ничего мне не сказал? Почему оставил «за бортом»? Ты говоришь, мы не чужие, но тем не менее утаил важную информацию о расследовании.

– Но я рассказал о себе правду! Неужели это для тебя ничего не значит?

Она натянула шапку пониже, но уши все равно мерзли. Мерзла каждая частичка ее тела. Каждая частичка души. Он не понимал, какое место в ее жизни занимает работа. Что для нее значит расследовать, докапываться до истины, проникать в преступные замыслы. Выигрывать. Соколов опять все сводил к личному. А разве можно иметь что-то личное с тем, кто тебя не понимает?

– Не молчи, Саша! Черт возьми, скажи хоть что-нибудь! Между нами что-то есть или все это было от скуки?

– Что-о-о?! Это уже оскорбление. Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?! Кто ты такой, чтобы обвинять меня хоть в чем-то?

– Я и хочу понять, кто я! Кто я для тебя, черт возьми? Кто?

На его крик обернулись немногочисленные прохожие. Все спешили спрятаться от удушающе холодного ветра. Хотели оказаться дома, почувствовать тепло и уют. Никому не было дела до разворачивающейся сцены на мосту со столь красивым названием. Обернулись и продолжили путь, как ни в чем не бывало. Глаза Селиверстовой между тем жгло от слез. Никто на нее не кричал со школы. Никто не позволял подобного обращения. Она чувствовала себя ребенком, который провинился, только не понимала в чем.

– Ответь! – продолжал наседать Соколов, – ответь! Может, ты любишь Резникова? Тогда все объяснимо. Я должен знать, что между нами. Саша, я имею право! Ответь!

Она молчала. Соколов зашвырнул горсть снега в небо, затем приблизился вплотную и вжался губами в ее губы. Это не было похоже на поцелуй. Скорее на печать «Ты – моя». Александра растерялась, разозлилась и… обняла его за шею. Сейчас ей было хорошо. Не существовало никаких вопросов, сомнений, правых и неправых. Были только он и она, и их обветренные губы. Она бы хотела продлить это мгновение, но также резко как все началось, так же внезапно и закончилось. Соколов отодвинулся.

– Саша, ты поедешь со мной?

– Что? Куда? – она окончательно растерялась.

– Помнишь, я заплатил Сидоровичу за сведения, а взамен попросил тебя не возвращать сумму, а поехать со мной к другу детства?

– Да.

– Об этом я и спрашиваю. Ты поедешь? Он живет в Америке. Вылет завтра вечером. Билеты… – и продемонстрировал два электронных листка.

– Ты смотрел мой паспорт?

– Саша, это все что тебя волнует?! То, что я смотрел твой паспорт? Ты невозможна! Ты можешь хоть раз побыть… побыть нормальной!

Удар ниже пояса. Она не сдержала слез. Он попытался взять слова обратно, коснулся ее плеч, снова притянул к себе, но она источала холод еще более пронизывающий, чем тот, каким был заряжен окружающий воздух.

– Ненормальная… – не произнесла – прошипела Александра, сбрасывая его руки, – так ты обо мне думаешь?

– Черт возьми, я не то хотел сказать. Я имел ввиду…

– Не надо объяснять. Я, может, и ненормальная, но не дура. Тебя не устраивает то, какая я. Ты хочешь завтраки по утрам и не только из бутербродов, быть всегда на коне и чтобы я тебя слушала. Тебе нужна обычная женщина и ты не терпишь моей индивидуальности. И совсем не выносишь, когда я оказываюсь на шаг впереди.

– Опять ты об этом… – он сжал кулаки и смотрел с неприкрытой агрессией.

На какую-то секунду ей показалось, будто он способен ее ударить, но нет. Он тяжело выдохнул, спрятал руки в карманы и спросил:

– Подумай сама, если бы ты меня не устраивала, я бы был с тобой?

– А ты со мной? Ты не был честен до конца, хотя знал, насколько сильно я погрузилась в это дело, как переживала! Я хотела разобраться, поймать настоящего Шифровальщика, думала, полиция идет по ложному следу, а вы с Рукавицей все это время просто не желали меня посвящать в свои планы!

Желваки ходили ходуном. Неожиданно из кармана появилась пачка сигарет. Соколов привычным, хотя и нервным жестом открыл упаковку, чиркнул зажигалкой и закурил. Александра не могла скрыть удивления: