Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

— Неужели вас это огорчает?

— Наоборот. Это предмет моей гордости. Особенно в свете разразившейся в стране антиалкогольной кампании, — с легкой язвинкой заметил Макарьев.

Девушка-официантка принесла заказ. Антон аккуратно наполнил бокалы шампанским:

— За что будем пить?

— Давайте за что-нибудь оригинальное, — весело предложила Ульяна. — Например, за разоблачение всех шпионов.

— За своевременное разоблачение всех шпионов, — хохотнув, поправил Макарьев. — Прекрасный тост!

Бокалы Антона и Ульяны с коротким мелодичным перезвоном встретились над столом.

— Кстати, Уля, с чего это вы взяли, что меня интересуют шпионы? — спросил Антон, когда они выпили и принялись за мороженое.

— Вовсе не нужно быть Шерлоком Холмсом или хотя бы доктором Ватсоном, чтобы прийти к такому выводу, Антон, — улыбка снова коснулась розовых губ Ульяны. — Я просто сопоставила некоторые известные мне факты. Во-первых, меня вызывали для беседы в особый отдел…

— Да? И что же интересовало наших чекистов, если не секрет?

— События позапрошлой ночи, что же еще? В частности, их интересовало, звонил ли со смотровой площадки майор Бехтерев некому лейтенанту Макарьеву. А если звонил, то о чем говорил. Поэтому, когда вы, Антон, сегодня днем явились к нам на командный пункт, я и подумала, что вас, наверное, будут интересовать те же вопросы. Так ведь?

— Поймите меня правильно, Уля, — Макарьев задумчиво потер пальцами лоб. — Во всей этой истории с диверсантами и смертью майора Бехтерева очень много неясного. А я, как на грех, оказался в самом центре событий.

— И поэтому вы решили заняться самостоятельным расследованием, закончила за него Ульяна. — Может быть я не права, но мне кажется, что вы каким-то образом связываете смерть Бехтерева с диверсантами.

— Я действительно связываю эти два события, — согласился Антон. Ульяна все больше нравилась ему, и он решил говорить с девушкой откровенно. — Майор Бехтерев звонит мне по телефону, приказывает осмотреть периметр ограждения и фактически наводит нас на диверсантов. А примерно через пару часов после своего звонка кончает жизнь самоубийством. Разве это не странно? Уля, мне очень нужно знать, кому еще звонил Бехтерев в ту ночь?

— Я отвечу вам то же, что ответила и особистам, — Ульяна чуть пригубила бокал с шампанским. — Майор Бехтерев в тот вечер вообще не подходил к телефону. А подполковник Глуховцев говорил по телефону только один раз — с дежурным по части. Но это уже было после того, как в степи началась стрельба…

— То есть после того, как мы обнаружили диверсантов, — Антон задумался. — Уля, а что делали в это время Бехтерев и Глуховцев?

— Стрельбу и взрыв мы на смотровой площадке услышали сразу… Глуховцев забеспокоился: мол, что за чертовщина? А Бехтерев только пожал плечами и предположил, что это чья-то учебная тревога. Роты охраны, например. Глуховцев сказал, что головы кое-кому нужно оторвать за учебную тревогу перед самим стартом. Нашли, мол, время и место. Он подошел к телефону, а тут как раз и позвонил дежурный по части.

— Так, а что было потом? Когда Глуховцев поговорил по телефону?

— А потом Глуховцев подозвал майора Бехтерева и они оба уехали…

— Одну минутку, Уля, — Антон отодвинул в сторону вазочку с остатками мороженого. — А как долго Глуховцев и Бехтерев находились у вас на смотровой площадке?

— Ну, как минимум часа полтора. Стояли около ограждения, курили и о чем-то негромко беседовали.

— И никуда не уходили?

— И никуда не уходили, — эхом отозвалась девушка.

— Так полтора час и простояли…

— Полтора часа… А ведь этот факт меняет все дело, Уля! — Макарьев ударил себя кулаком по колену. — Настолько меняет, что я даже рискну предложить вам сейчас поднять наши бокалы за удачу, которая — во всяком случае, пока, — к нам все еще благосклонна!

Антон разлил шампанское, и они неторопливо выпили. Ульяна поставила на стол бокал и пытливо взглянула в лицо Макарьева:

— Антон, теперь объясните мне, что меняет в раскладе вашего расследования время пребывания Глуховцева и Бехтерева на смотровой площадке?

— Честно говоря, я даже не знаю, имею ли я право…

— Макарьев осекся.

— Договаривайте, договаривайте, — щеки Ульяны чуть порозовели. Она подняла бокал с шампанским и чуть улыбнулась иронически над золотистой кромкой тонкого стеклянного фужера. Свет заходящего солнца волшебно дробился в стекле на мелкие блики, искорками отражаясь в небесно-голубых глазах девушки. — Вы сомневаетесь, стоит ли посвящать в ваши страшные государственные и военные тайны какую-то сопливую девчонку-телефонистку? Так ведь, Антон?

— Гм, ну… — Макарьев почувствовал, что краснеет. — Конечно, я подумал не в таких резких выражениях, но в целом вы правильно угадали, Уля… По-видимому, у диверсантов из Афгана на нашей площадке действительно имеется сообщник…

— Очень интересно, — Ульяна доела мороженое и аккуратно промокнула салфеткой губы. — Продолжайте. Я с детства обожаю читать детективы.

Голос ее звучал по-прежнему весело и совершенно безмятежно.

— Уля, вы не понимаете, — Антона слегка покоробил слишком легковесный тон Ульяны. — Все это очень серьезно. И, наверное, очень опасно.

— У каждого Шерлока Холмса должен быть свой доктор Ватсон, — пропустив мимо ушей последнюю реплику Макарьева, без тени насмешки на лице произнесла Ульяна. — Антон, вы никогда не замечали, что в любом детективе расследование ведут обычно двое или даже трое людей? Вспомните, знатоков. Вспомните Жеглова с Шараповым, наконец.

— Вы правы, — вынужден был согласиться Макарьев. — Но… Мы с вами не персонажи детективного романа. Вражеский агент на нашей площадке — это реальная опасность.

Макарьев замолчал и после паузы тихо добавил:

— Уля, я вовсе не хочу подвергать риску вашу жизнь…

— Ерунда, — Ульяна тряхнула головой, решительно отметая возражения Макарьева. — Во-первых, этот агент — если он, конечно, действительно существует, — в чем я лично пока не уверена, — не знает, что вы ведете свое независимое расследование. Вы же, надеюсь, не оповестили его о своих намерениях?

Она весело фыркнула, скользнула ироничным взглядом по лицу Антона и продолжала:

— Поэтому опасность для моей драгоценной жизни существует пока чисто гипотетически. Во-вторых… Что говорит нам народная мудрость? Народная мудрость говорит нам, что одна голова хорошо, а две — все-таки лучше. Так что колитесь, Антон.

— Ладно, Бог с вами, — Макарьев решил сдаться и махнул рукой. Его не слишком убедили аргументы Ульяны, но потребность поделиться хоть с кем-то своими соображениями все же превзошла опасения. А Ульяна, — Макарьев интуитивно почувствовал это, — могла и впрямь оказаться неплохим компаньоном. — Уля, мне действительно нужен советчик. И помощник.