Ли Чайлд - Джек Ричер, или 61 час

Пора заканчивать.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– А это имеет значение?

– Я могу узнать. Армия сейчас так устроена, что тебя наверняка можно найти на каком-нибудь сайте.

– Ты шутишь? 110-е подразделение? Никаких шансов. Мы не существуем.

– И как тебя зовут?

– Сьюзен.

– Хорошее имя.

– Согласна.

Еще одна долгая пауза.

Пора заканчивать.

– Твой приятель из ВВС работает в Лэкленде?

– Да. Он запрашивал архивы в Колорадо.

– Попроси его попытаться еще разок. Должны были остаться накладные на груз.

– Я его попрошу.

– Позвонишь мне сюда?

– А как же? – ответила она.

Ричер вернулся на кухню и выпил еще одну чашку кофе. В доме было тихо. Снаружи не доносилось никаких важных звуков. Как и изнутри, если не считать подсознательной энергии, исходящей от напряженных людей. Такую тишину Ричер наблюдал сотни раз. Он взял чашку и перешел в гостиную, где Джанет Солтер продолжала читать. Она оторвалась от книги и сказала:

– Вы пьете кофе.

– Надеюсь, вы не против, – ответил Ричер.

– Конечно. Кофе помогает вам бодрствовать?

Он кивнул:

– Пока я не захочу спать.

– Как она?

– Кто?

– Женщина из Вирджинии.

– У нее все хорошо.

Ричер подошел к окну и выглянул на улицу. Снег, лед, припаркованная неподалеку патрульная машина, замерзшая листва, колышущаяся на ветру. Слабый лунный свет, легкие тучи, далекое оранжевое сияние уличных фонарей на улицах к северу и востоку.

– Все спокойно, – добавил Ричер.

– Как вы думаете, тюрьмы штата и федеральные закрывают камеры на ночь в то же время, что и окружные?

– Думаю, да.

– Тогда мы на некоторое время в безопасности, верно? Заключенных пересчитали, и до утра у них не будет возможности для массовых беспорядков.

– В принципе.

– Но?

– Надейся на лучшее, но готовься к худшему.

– Таков ваш девиз?

– Один из многих.

– А каковы остальные?

– Никогда не прощай, никогда не забывай. Делай один раз и делай правильно. Что посеешь, то и пожнешь. После первого выстрела все планы отправляются к дьяволу. Служить и защищать. Увольнительных не бывает.

– Вы столь же жестко относитесь к себе, как к другим.

– Жестко, но честно.

– Я больше не могу выдерживать такое напряжение.

– Надеюсь, вам и не придется.

– Впервые в жизни мне страшно. Это нечто непреодолимое.

– Это выбор, – сказал Ричер. – Вот и все.

– Не сомневаюсь, что все боятся смерти.

– У меня есть еще один девиз. Я не боюсь смерти. Это смерть боится меня.

– Вы говорите так, слово пытаетесь убедить себя.

– Так и есть. Все время. Поверьте мне.

– Значит, вы боитесь смерти.

– Нам всем когда-нибудь придется уйти. Наверное, дело в том, каким будет этот уход.

Джанет Солтер задумалась.

– Два года назад я встретила в Йельском университете своего преемника, – сказала она. – На библиотечной конференции. Это был любопытный опыт. Наверное, вы испытали нечто подобное, когда беседовали с той женщиной из Вирджинии.

– Она не является моим преемником. Не в прямом смысле. Между ней и мной эту должность занимали шесть или семь человек. Может быть, даже больше. Так что связь достаточно далекая. Почти археологическая.

– Она лучше, чем вы?

– Вероятно.

– Я испытала нечто похожее. Сначала у меня было депрессивное состояние. А потом я поняла, что мне следовало обрадоваться. Прогресс не останавливается. Мир все еще движется вперед.

– А вы уже давно ушли на покой?

– Немногим больше десяти лет назад.

– Значит, вы вернулись еще до того, как построили тюрьму.

– Да, за несколько лет. Тогда это был другой город. Но настоящие изменения еще впереди. Мы продолжаем находиться в фазе перемен. Вот когда мы привыкнем, город станем совсем другим. Пока мы город с тюрьмой. Но скоро станем тюремным городом.

– Каким был Болтон?

– Тихим, – ответила Джанет Солтер. – Спокойным. Вдвое меньше размером. Никаких закусочных, единственный мотель. Шеф Холланд был молодым человеком с семьей, как теперь Эндрю Петерсон. Не знаю почему, но для меня это символизировало перемены. Все казались веселыми, молодыми и легкомысленными. А не старыми, усталыми и озлобленными, как сейчас.

– Что случилось с женой Холланда?

– Рак. Но он оказался милосердно быстрым. Их дочери Лиз было тогда пятнадцать. Казалось, у них могли возникнуть проблемы. Но она справилась с трудностями. Ее назвали в честь матери, только мать называли Бетти, а дочь – Лиз. Они были очень похожи друг на друга. Шефа это могло бы сломать, но он пережил горе. К этому моменту он уже занимался планированием тюрьмы, что позволило ему отвлечься от горьких мыслей.

– А почему развелся Лоуэлл?

– Я уже вам говорила, что мне неизвестны причины. Но уже одно то, что никто ничего не объясняет, порождает слухи, верно?

– Кто виноват – он или она?

– Думаю, он.

– Петерсон сказал, что сестра Лоуэлла похожа на него.

– Можно и так сказать, но она намного младше. Больше напоминает его племянницу.

– А вы намерены и дальше жить здесь, несмотря на то, что Болтон станет тюремным городом?

– Я? В моем возрасте поздно что-то менять. А какие планы у вас?

– Я не могу здесь оставаться – слишком холодно.

– Рано или поздно вы захотите где-то остановиться.

– До сих пор этого не произошло.

– Посмотрим, как вы себя почувствуете через тридцать лет.

– Это слишком далекий горизонт.

– Время проходит гораздо быстрее, чем вы предполагаете.

Ричер поставил чашку на низкий столик. Он не решил, следует ли ему оставить Джанет Солтер читать дальше или лучше с ней посидеть. Он не знал, чего она хочет.

– Присядьте, – сказала она. – У меня будет полно времени для чтения, когда эта суматоха уляжется.

Ричер сел.

– Сейчас вам тепло?

– Я в порядке, – ответил он.

Так и было. Древний радиатор под окном давал много тепла. Горячая вода без устали курсировала по трубам внутри дома, и Ричер слышал ее журчание, он даже различал, что в колене, соединяющем две трубы наверху лестницы, вода шипит немного громче. Он представил себе котел в подвале, ревущий огонь, беспрерывно работающий насос. Неограниченное тепло, доступное всему дому. Гораздо лучше, чем в фермерском доме Эндрю Петерсона, где стоит старая металлическая печка, работающая на дровах, остывающая за ночь и едва теплая утром.

Мгновение Ричер смотрел в пространство.

– Глупец, – сказал он.

– Кто? – спросила у него Джанет Солтер.

– Я.

– Почему?

– Мне нужно сделать телефонный звонок.

Он встал, вышел в коридор и заговорил с женщиной-полицейским, сидящей на ступеньке лестницы:

– Мне нужен номер домашнего телефона Эндрю Петерсона.

– Я не уверена, что имею право его вам сообщить.

– Тогда наберите его для меня. Я не буду смотреть.