Ли Чайлд - Джек Ричер, или 61 час

Понять их мотивы, обстоятельства жизни, цели, страхи, нужды. Думать, как они. Видеть то, что видят они. Стать ими.

Оба прошли путь до конца. Не часть пути, а полностью – оба безоговорочно доверяли убийце. Они открылись в буквальном смысле слова. Двери, окна, сердца и умы. Никаких тревог, сомнений или подозрений.

Они прошли весь путь до конца.

Не каждый полицейский на такое способен.

Этого полицейского оба видели раньше и были с ним знакомы.

Петерсон спросил: «Что бы ты сейчас приказал людям из своего элитного подразделения?»

Ответ: Ричер и Сьюзен или любой другой командир 110-го специального подразделения положил бы ноги на старый письменный стол и отправил пару энергичных лейтенантов досконально изучить жизнь обеих жертв и составить список их знакомых полицейских в порядке близости. Затем он, она или они сопоставили бы списки и нашли общее имя.

У Джека не было пары энергичных лейтенантов.

Однако существовали и другие подходы.

Через минуту Ричер услышал в коридоре аритмичные шаги. Стук одной подошвы, шорох другой. Старик дежурный, который слегка хромал. Он заглянул в дверь:

– Шеф Холланд едет сюда. Он оставил свой пост. Ему не следовало, но он принял такое решение.

Ричер молча кивнул.

– То, что случилось с Джанет Солтер, ужасно, – сказал старик.

– Я знаю.

– А вам известно, кто это сделал?

– Пока нет. Никто не звонил в участок?

– А кто мог звонить?

– Может быть, сосед слышал выстрел?

– Внутри дома?

– В библиотеке.

Старик пожал плечами:

– Дома стоят довольно далеко друг от друга. И у всех двойные окна. У некоторых даже тройное застекление, и в такую ночь все были закрыты.

Ричер промолчал.

– Это один из нас? – спросил старик.

– А почему вы так решили?

– Шеф Холланд созвал собрание. Как раз перед тем, как прозвучала сирена. Я не вижу других причин. И не представляю себе, как еще это можно было сделать. Адвокат, потом мистер Петерсон и теперь миссис Солтер. Всех троих, легко и непринужденно. Это кто-то из нас. А потом вы спросили, кто последним занял свой пост сегодня.

– Вы полицейский?

– Я прослужил здесь тридцать лет.

– Приношу свои соболезнования.

– Я бы хотел добраться до этого типа.

– Вы говорили с ним сегодня. В какой-то момент. До последнего убийства или сразу после него.

– Все разговаривали совершенно нормально.

– Вы хорошо их знаете?

– Новых парней – не слишком.

– А был кто-то особенно близок с миссис Солтер?

– Многие. Джанет Солтер занимает важное место в жизни города. Занимала.

Сотовый телефон Платона зазвонил, когда он находился на четыреста семь миль южнее. Деньги, полученные от русского, начали свой долгий путь по миру. Из одной юрисдикции в другую, тихо и незаметно, долгое ночное путешествие, которое займет семь часов. Но где-то всегда работают банки. Депозит промелькнул по монитору в Гонконге, сработал код, который отправил сообщение владельцу счета. Увидевший код клерк набрал номер, и звонок прошел через пять различных посредников, прежде чем трубку взял пассажир «Боинга», летевшего высоко в небе над Небраской. Платон ответил на звонок и молча выслушал сообщение. Он уже был самым богатым человеком из всех, кого встречал. И всегда будет. Он ведь Платон, а они – нет. Ни его родители, ни русский, ни его старый соратник Мартинес и никто другой.

Банковский клерк в Гонконге закончил разговор с Платоном и набрал другой номер, в Бруклине, Нью-Йорк. Там было немногим больше трех утра, но трубку сразу взял русский, который платил больше, чем Платон.

Намного больше.

– Я сообщил, что деньги переведены на его счет, – сказал клерк.

– А теперь верни все обратно, – сказал русский.

Клерк щелкнул мышью и пролистал несколько документов.

– Сделано, – сказал он.

– Спасибо, – сказал русский.

Из Бруклина русский позвонил в Мехико. Номер принадлежал местному правоохранительному органу с длинным названием, которое он не мог перевести. Ему ответил полковник. Русский сказал ему, что все идет в полном соответствии с планом.

– Платон уже в воздухе, – сказал полковник. – Он взлетел более трех часов назад.

– Я знаю, – ответил русский.

– Я хочу пятнадцать процентов, – сказал полковник.

Русский немного помолчал, делая вид, что недоволен. Он обещал десять. Девяносто и десять – эти числа долго обсуждались. Для себя русский решил, что должно быть восемьдесят и двадцать. Он хотел получить восемьдесят процентов бизнеса Платона. А восемьдесят пять оказалось подарком. Полковник оказался слабым, недостаточно амбициозным человеком, ограниченным во всех отношениях. Именно по этой причине он был полковником, а не генералом.

– С тобой нелегко договориться, – сказал русский.

– Ты можешь отказаться, – ответил полковник.

– Ты говоришь так, словно у меня нет выбора.

– Так и есть.

Долгая пауза для создания нужного эффекта.

– Ладно, – вздохнул русский. – Ты получишь пятнадцать процентов.

– Спасибо, – сказал полковник.

Русский повесил трубку и набрал номер сотового телефона, который было невозможно отследить. Сейчас он лежал на тумбочке в спальне, находящейся в Вирджинии. Там было около трех утра, как и в Бруклине. Та же временная зона. Сотовый принадлежал ручному агенту УБН, работавшему на шурина приятеля двоюродного брата русского. Агент взял трубку, и русский сказал, что все идет строго по плану.

– Я могу рассчитывать на ваше слово? – спросил агент.

Русский улыбнулся. Кабинетная политика в лучшем виде. Агент шурина приятеля двоюродного брата русского отменил приказ продажного агента УБН, работавшего на Платона, и согласился на то, что русский сможет взять под контроль операции Платона на территории США, если не станет вытаскивать государственный метамфетамин из подземного хранилища в Южной Дакоте. Более того, если этот метамфетамин вообще исчезнет, будет даже лучше. Само его существование весьма неприятно: то, что он все еще здесь, что о нем забыли, что он вообще появился в США. Даже продажные агенты сохраняют верность флагу.

– Да, я даю слово, – сказал русский.

– Спасибо, – сказал агент в Вирджинии.

Русский снова улыбнулся абсурдности происходящего. Однако он решил, что сдержит слово. Почему нет? Да, это целое состояние, но у него имелись долговременные цели. И он не станет переживать из-за того, что никогда не имел. Да и денег он ведь не платил.

Русский повесил трубку, составил текстовое сообщение и отправил его по другому номеру.

В семи милях над Небраской, в трех рядах за Платоном, на месте 4А телефон беззвучно завибрировал в кармане, посылая сигнал мышцам бедра. Пятый из шести одноразовых мексиканцев вытащил его и посмотрел на экран. Именно он сидел за рулем «Рейндж ровера», который доставил Платона на взлетное поле. Он показал экран человеку, сидевшему рядом на сидении 4Б, шестому из шестерки, тот находился вместе с ним в машине. Оба кивнули. Ни один из них не произнес ни слова. Ни один не улыбнулся. Оба были слишком напряжены.