Виктор Гавура - В Киеве всё спокойно

Напротив Напханюка сидел самый старший из гостей, шестидесяти шестилетний Вячеслав Александрович Григорьев. Он был невысокого роста, щуплый, с приподнятыми к ушам узкими плечами. На лице каждого человека лежит след того, чем он занимается. Вячеслав Александрович не был исключением из этого правила. У него было похотливое сморщенное лицо, алчно бегающие бесцветные глазки и неряшливая мочальная бородка. Он не предавал значения своему внешнему виду и всегда носил один и тот же заношенный до грязного лоска серый костюм в полоску. Хорошо знавшие Вячеслава Александровича люди, утверждали, что его небезызвестный костюм никогда и не был новым, поскольку экономный Вячеслав Александрович купил его по случаю уже ношенным. Под пиджак Вячеслав Александрович одевал неопределенного цвета женскую вязаную кофту, застиранную до желтизны, некогда белую рубашку и жеваный галстук цвета вспаханной земли. Из-под помятых рукавов пиджака торчали всегда грязные манжеты рубашки. Относительно стирки рубах Вячеслав Александрович имел свое собственное оригинальное мнение. Он неоднократно поучал своих домочадцев, что рубашки изнашиваются именно от стирок.

В свое время Вячеслав Александрович окончил шесть с половиной классов средней школы, и этого ему было вполне достаточно. То, что он не получил образования, ничуть его не смущало. В том возрасте, когда дети еще играют в фантики, Вячеслав Александрович уже отлично знал, сколько стоит каждая вещь, где ее можно купить и с выгодой перепродать. Он крайне редко отвечал напрямик на поставленные вопросы. Если же его к этому понуждали, то отвечал в духе недоговоренности и двусмысленности, и никогда не сдерживал своих обещаний. Вместе с тем, он был хороший семьянин, отец семерых детей, не способный ни к какому труду. Но это тоже не такой уж большой недостаток. Первая жена Вячеслава Александровича скончалась после очередного аборта, а вторая, из-за его разнузданной похоти, была убеждена, что Вячеслав Александрович если и способен что-то делать, то только детей.

Он никогда и нигде не работал, и занимался исключительно спекуляцией. Называл он это красивым словом «коммерция». С неизменной прибылью для себя Вячеслав Александрович торговал решительно всем, среди множества его гешефтов был и антиквариат. Он покупал и перепродавал все подряд, всюду посредничал, получая комиссионные, наводя мосты между спросом и предложением. К великому сожалению, Вячеслав Александрович не мог сполна посвятить себя любимому делу, много времени отнимало воспитание своих многочисленных отпрысков. Хоть Вячеслав Александрович, как отец многодетного семейства и не служил в армии, в своей семье он поддерживал армейскую и даже более того, военно-морскую дисциплину, жестче, чем на царском парусном флоте. Когда его великовозрастный сын от первого брака Денис (Вячеслав Александрович называл его ласково: Деник) как-то забыл после обеда помыть свою тарелку, ему в течение недели (от субботы до субботы) еду выдавали на газетах.

От разносолов на столе Вячеслава Александровича слегка поташнивало. Месяц назад у него впервые в жизни случился легкий гипертонический криз. Вся медицинская общественность Киева была поднята на ноги, было выполнено множество инструментальных исследований и лабораторных анализов. Но, как провидчески и предсказал Вячеслав Александрович, пустоголовые киевские коновалы не способны были ничего обнаружить, кроме незначительного повышения артериального давления. Один из маститых кардиологов Украины, профессор, член-корреспондент и директор НИИ имел даже наглость издеваться. Это «светило» заявило, что сердце у Вячеслава Александровича функционирует, как у молодого человека. После свалившегося на него несчастья Вячеслав Александрович начал прилежно соблюдать шабес, стараясь употреблять только кошерную пищу. Он легко мог себе это позволить, но до волчьего воя было жалко выброшенных на нее денег. Да и гипертонический криз, опять-таки, случился из-за этих самых денёг, «шоб их же ж побольше было́…»

Альбина сама попросила привести к ней этого гоя, с полупоклоном Вячеслав Александрович елейно поглядывал на Напхпнюка, она еще с ним наплачется. Понятно, хочет с его помощью обойти таможню. Погоди, этот Сусанин тебя заведет… Чтобы хозяйка не заметила, что он в ее доме и куска хлеба не преломил, Вячеслав Александрович сотворил на своей тарелке видимый беспорядок, смешав салат из крабов с паштетом из гусиных печенок. Получилось очень неаппетитно. В довершение безобразия он полил все горчичным соусом. Получившееся месиво напоминало что-то такое… Ну, очень знакомое, ‒ и совершенно не приемлемое за столом. Вячеслав Александрович с удовлетворением отметил про себя этот факт, блаженно полуприкрыв нижними веками тусклые пустоцветные глазки. Вячеслав Александрович славился умением перемешивать ложь с правдой и полуправдой так, что сам черт не отличил бы их друг от друга.

Между делом, он посчитал себе пульс и огорченно вздохнул. Вячеслав Александрович проверял свой пульс множество раз на день, при каждом удобном случае, при неудобном, — тоже. «Альбина шикса [5] Нееврейка (идиш). , хоть и Розенцвайг, ‒ высчитывал про себя Вячеслав Александрович. ‒ Она сама напросилась, теперь будет иметь…» Представив себе некоторые подробности из того, что «она будет иметь», Григорьев сочувственно покачал головой с большими оттопыренными ушами и злорадно оскалил два ряда мелких острых зубов. Он знал о Напханюке то, чего не знали другие, и всегда был готов подгадить своим партнерам.

Выйдя из гостиной, Альбина Станиславовна сразу же сменила свою величавую поступь и пошла упругим спортивным шагом, легко ступая на полную ступню. Ее порхающая походка в сочетании с девичьей стройностью производили впечатление более чем высокого роста. Впрочем, ее рост и так был не мал, около ста восьмидесяти сантиметров. Альбина Станиславовна прошла мимо горки красного дерева. С трех сторон она была остеклена толстыми хрустальными стеклами с широкими фацетами, в их гранях безучастно отражался желтый электрический свет. Экзотическими бабочками на полках горки притихла стайка старинных китайских вееров. Как много было тех, кто держал их когда-то в своих руках: целомудренных девственниц и извращеннейших эротичек, красавиц-содержанок и волкоруких перекупщиков.

Обойдя богато инкрустированный овальный стол, ножками которому служили шесть изящных позолоченных изваяний, Альбина Станиславовна подошла к большому книжному шкафу. За его застекленными граненным венецианским стеклом дверцами поблескивали золотым теснением кожаные переплеты старинных фолиантов с застежками и золотыми обрезами. Беззвучно провернув в замке бронзовый ключ, она плавно распахнула тяжелые дверцы и, вынув две книги, нажала неразличимую клавишу на правой внутренней стенке. Также мягко и беззвучно ей навстречу выдвинулся небольшой потаенный ящичек с мобильным телефоном «Nokia», в памяти которого хранились пять наиболее важных совершенно секретных номеров. С закипающей яростью перебирая кнопки быстрого набора, Альбина Станиславовна активировала один из них. Склянский ответил почти сразу. Не вдаваясь в подробности, она обозначила задание.