Виктор Гавура - В Киеве всё спокойно

Двое бывших рэкетиров Скрябина молчали, как рыбы. Люди Альбины имели их фотографии и документы, знали, где они живут и всех членов их семей. Никто не заподозрил, что к этим смертям имеет отношение Альбина, но те, кто должны были догадаться, теперь уже точно догадались, и ни у кого из них не возникало больше желание брать ее под свою «крышу». Она сама себе была крыша. Многие из тех, кто ее знал, думали, что она тверда, как сталь, но никто не догадывался, что она нежна, как цветок.

Предрассветная мгла за окном, не прощаясь, ушла. Грязно-серое небо стало белым в зазубринах контуров домов, похожих на вырезанные из картона декорации. Еще немного и начнется очередная голгофа очередного дня. Годы меняют человека и сердцем, и лицом. Она помнила то время, когда была уверена в том, что все в жизни должно быть не в тягость, а в радость. То время ушло, его не вернешь, с ним вместе что-то ушло от нее без возврата. Ее разговор с бабушкой, когда та купила ей новые туфли: «Можно я буду носить эти выходные туфли каждый день? Для меня будни важны не меньше праздников». И ее ответ: «Конечно, носи. Моя девочка, как я тебе завидую…» Да, того времени не вернуть. Она вздрогнула, очнувшись от нахлынувших на нее воспоминаний, и продолжила свою мысль вслух: «Кукушкой кричит по мне мое время». В ее глазах кружилась ледяная зима, что давно обнимала ее.

Альбина умела находить надежных людей. Таким был отставной майор ГРУ Склянский. Высококлассных профессионалов у нас традиционно используют на самых грязных работах. Пока они выполняют одну задачу за другой, их начальники получают за это награды, очередные и внеочередные звания. Их же самих, их начальнички изо всех сил тормозят. Такова логика системы, иначе кто будет на них работать? Есть те, кто умеет работать, а есть призванные только командовать. В полной мере все это испытал на себе Склянский. Одного из лучших оперативных сотрудников внешней разведки, выполнившего десятки сложных операций, во время распада Союза, как ненужную тряпку, вышвырнули на нищенскую пенсию. Здесь, чуть ли не на свалке, его нашла Альбина.

Несомненно, существует предопределенность встреч. Само Святое проведение послало ей ангела-хранителя в лице Склянского. В первый раз Альбина увидела его на рынке «Виноградарь», где он вступил в драку с обидевшими женщину турками. Кто это были, армяне или азербайджанцы, она не разобрала, всех лиц азиатской наружности, чтобы не ошибиться, она назвала турками. Был солнечный осенний день, и ни одного мужчины вокруг. Один турок, издав гамму повышающихся гортанных звуков, толкнул женщину в грудь, и она упала. И тут появился Склянский. Это был невзрачный мужчина неопределенного возраста, ему легко можно было дать пятьдесят, шестьдесят или все семьдесят лет. Он был сухощавый, ниже среднего роста, в выгоревшей брезентовой куртке и в берете.

Склянский подошел к любителю толкать женщин и, выпрямившись, остановился перед ним, при этом стал намного выше ростом, а затем отвесил ему звонкую пощечину. Турок бросился на Склянского, но пролетел мимо. Пятеро армян окружили его и принялись бить, но никак не могли в него попасть, он все время уходил от ударов. Это было истинное чародейство, он, казалось, отклонялся на какой-то миллиметр и их удары, да и они сами пролетали мимо. А потом начал бить он. Несколько молниеносных ударов, захватов и бросков, мельницей взметнулись вверх ноги-руки и тела сочно и страшно шмякались на бетонные плиты тротуара «Виноградаря». Вихрь утих мгновенно, как и возник, и трое из нападавших, лежали на земле, остальные на четвереньках расползались в разные стороны. Как говорится, каждой сестре раздал по серьге, никого не обидел. А сам, растаял в толпе сбежавшихся зевак.

Альбина была восхищена. Во всем, что ни есть прекрасного на свете, мастерство кулачного бойца сродни волшебству. Что это было? Какой-то превалирующей техники в его действиях она не заметила, но несколько из тех ударов Альбина узнала, то были элементы кун-фу и рукопашного боя по системе СМЕРШа. В молодости Альбина увлекалась модным тогда каратэ. Возможно, в этом было ее неподотчетное стремление подняться над биологической женской слабостью. Она мало внимания уделяла «растяжке и набивке» [13] Упражнения для увеличения гибкости суставов и укрепления ударных поверхностей. , но пару-тройку ударов и бросков освоила в совершенстве. В одном из круизов по Средиземному морю, Альбина много часов провела в жестком спарринге с мастером дзюдо европейского уровня. Увлекшись, она посещала подпольную секцию кун-фу в Одессе, где истинный сэнсэй посвящал ее в искусство конфликта. Но то, что она увидела, было синтезом из всего этого в исполнении виртуоза.

Через день она случайно повстречалась с ним возле пункта приема стеклотары во дворе своего дома. Только Альбина с ее фотографической памятью на лица смогла узнать его в старой надвинутой на глаза помятой шляпе и в дряхлом плаще. Длинные, обтерханные снизу штаны, складками лежали на стоптанных башмаках. Альбина сама никогда бы ни за кого не вступилась, и не потому что боялась попасть в историю или хотела оставаться не причем. В ее понимании, каждый должен стоять за себя сам. К такому заключению она пришла еще на заре своей пионерской юности. Но она всегда с уважением относилась к тем, кто был на это способен. Она подождала, пока он сдаст бутылки, и подошла к нему. Похоже, он тоже ее узнал, еще тогда, когда она, как бы невзначай, остановилась и незаметно начала его рассматривать.

— Я вас видела вчера, на базаре, — открыто и просто сказала она. — Прошу простить меня за навязчивость, но я не могла пройти мимо, не пожав вам руку.

Альбина хотела посмотреть ему в глаза, но у нее не получалось. Он прямо смотрел ей в глаза и как бы сквозь них, отсутствующим, ничего не выражающим взглядом. Пред ней были две холодные темно-серые тучи вместо глаз, и она знала, что в этих тучах живет гром.

— Вы, позволите? — и она, наконец, нашла его глаза, и он впустил ее в них.

— С удовольствием, — он осторожно пожал своей крепкой, намного меньшей, чем у Альбины, ладонью протянутую ею руку.

Неожиданно он улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой и, элегантно склонившись в полупоклоне, глядя ей в глаза, поцеловал ей руку. В его глазах светился ум бывалого человека, а тогда, в тот раз — сверкал мальчишеский задор. Позже Альбина поняла, что он относится к тем непосредственным натурам, которых не заботит, что о них могут подумать, когда он мгновенно переходил от серьезного, подчас трагического, к улыбке и шутке и тут же, буквально на полуслове, возвращался к тому же, весьма серьезному. В его умении шутить в самые напряженные минуты было что-то успокаивающее. Он очаровывал своей прямотой и добродушием. А еще, он никогда не сомневался, когда предстояло действовать решительно, он действовал.