Виктор Гавура - В Киеве всё спокойно

В жизни случается, встретятся два человека и сразу понимают, что они одной крови, такие сходятся быстро и запросто. Так было и у Альбины со Склянским, человеком удивительно душевным, многое на своем веку пережившем. Очень быстро они почувствовали взаимное расположение единомышленников, при общении они оба испытывали чувство легкости, какое возникает у людей, давно и хорошо знавших друг друга. Он обладал светлым даром, от него исходил чудесный жизненный магнетизм, который вызывал чувство симпатии. Склянский получал недоступное многим удовольствие, работая на нее. Удовольствие? Да, это было неизъяснимое словами, ощущение «действующей армии». Умный от природы, он был умудрен жизненным опытом. Глубокое знание людей сочеталось в нем с редко встречающейся добротой.

Есть люди, возраст которых не измеряется годами, их возраст определяется их собственным самоощущением. Склянский принадлежал к этому редкому виду. Старый телом, но сердцем молодой Склянский, с равнодушием философа относился к своему нищенскому существованию, однако вынужденное пребывание в положении ничего не делающего быстро укорачивало его дни. Он упорно, но безуспешно, вел борьбу с побеждавшей его депрессией, и если бы не встреча с Альбиной, все было бы до банальности просто. Он это знал, она это знала тоже.

Склянский имел ничем не примечательную внешность, был лысоват, худощав и невысок. Подчеркнутой вежливостью и сдержанностью манер он защищался от бесцеремонности и хамства, от всего, что было ему неприемлемо. Нельзя сказать, что это была сильная защита от наглого напора мерзости жизни. Он отличался живостью и ясностью мысли, лишь телесная оболочка его сдавала. Склянский не носил яркой или броской одежды. Отнюдь не потому, что он был к ней равнодушен. Напротив, красивая одежда была его слабостью. Но его профессия диктовала условия одеваться так, чтобы не привлекать к себе внимания. Когда же это было необходимо, он умел одеться с изысканной элегантностью по самой последней моде. Во время случавшихся перерывов он периодически отпускал короткие седые усы, отчего сразу становился похожим на белогвардейского офицера из наших старых фильмов. Усы сильно преображали его облик, его лицо становилось мужественным и благородным. С усами он становился заметным, они мешали работе, и он их сбривал. В неприметных чертах лица Склянского обращал на себя внимание лишь классической лепки открытый лоб да сурово сдвинутые брови с проседью. Кроме того, его могла выдать легкая косолапость.

В свое время, размышляя о повторяющихся жизненных коллизиях, Альбина пришла к выводу, что годы напряженного труда, невосполнимые затраты времени и душевных сил скорлупой рассыпаются под сапогом грубой физической силы. Удачные замыслы, пришедшие в минуту наития, тонко продуманные планы, вся эта высшая математика с электроникой в итоге заканчивается простейшей механикой. И для обеспечения успеха дела необходимо иметь свою механику, разуметься, высшего качества. Поэтому для охраны своего дела Склянский подобрал для нее группу из четырех человек. Один из них, был комиссованный по ранению боец армейского спецназа; второй, офицер отряда специального назначения «Вымпел», уволенный в запас при его расформировании; третий — спортсмен, мастер спорта по пятиборью. Руководил ими Антоныч, энергичный мужчина пятидесяти с лишним лет, человек отчаянной храбрости и беспредельной жестокости. Он был бывший десантник, командир штурмовой группы, участвовал в спецоперациях в Анголе, Мозамбике и Эфиопии. Это, то немногое, что удалось выяснить о нем Склянскому. Бывал ли он в других горячих точках, кроме Африки, не известно. О своем прошлом неразговорчивый Антоныч никогда не рассказывал. Несмотря на это, Склянский был о нем высокого мнения.

При общении с Антонычем возникало ощущение, будто в нем скрыта донельзя сжатая пружина, и ни у кого не появлялось желание его о чем-то расспрашивать. Из-за своей молчаливости его слова всегда звучали особенно веско, от этого создавалось впечатление, будто он знает почти все, что можно знать. Он был уверенный в себе, но без самонадеянности и быстрый на решения, умеющий в опасных ситуациях из многих вариантов выбрать наилучший. Группа была сформирована по образцу спецподразделения, Антонычу они подчинялись беспрекословно. Это была обстрелянная команда первоклассных профессионалов. Каждый из них за полторы секунды умел выхватить пистолет из кобуры, снять с предохранителя, взвести курок, прицелиться и дважды выстрелить. Они имели свои представления о законе и уважали Альбину, считая ее правильной бизнес-леди. Каждый из них имел свой счет к уголовникам, заполнивших не только экраны телевизоров, но и всю нашу жизнь. Они бы и сами объединились в группу, чтобы очищать от этой нечисти Киев. Это сделали за них, им за это хорошо платили, ничего большего они не желали. Все свои приказы Альбина отдавала Антонычу через Склянского, этот двойной буфер надежно страховал ее от непредвиденных осложнений.

Так она и жила, за непроницаемой стеной отчуждения, танцуя с волками. Ткала полотно истории своей жизни, или плела ее паутину?.. Она твердо стояла на земле, веря в себя и свою звезду, эта вера была залогом ее неустрашимости. Весь мир был у нее в кармане. Но, владея всем миром, она не стоила в нем ничего. Эта упадочная мысль посещала ее все чаще. Ей не нравилось то, как она жила, но остановиться она не могла, а может, не хотела? Она знала, что смерть не даст отсрочки никому. Человек живет один раз, и все люди умирают. Но не все, живя, живут. Так она и жила, в полную силу, — один лишь раз.

И жила она в комфорте. Ее незаметная квартира, теперь уже объединенная из двух четырехкомнатных, внешне была непримечательна. Лужица дождя — владение царевны Лягушки, глаза в небо и, ни она, ни ей никто не нужен. Ее квартира ничем не походила на дворцы, которые возводят себе новые украинцы, но на ее реконструкцию, обстановку и защиту денег было затрачено больше, чем на дворец. После проведенных работ ее квартира отвечала не только эстетическим предпочтениям хозяйки, но и в полном смысле стала ее крепостью. Даже легкие на вид жалюзи на окнах были из крепчайшей брони. Несмотря на это, Альбина знала о полной своей незащищенности от творящегося вокруг произвола.

Если какому-нибудь из местных бандитов, все они здесь были узаконены и пользовались депутатской неприкосновенностью, понравится ее квартира, ее из нее вышвырнут, в лучшем случае, не искалечив. Если же ей вздумается возражать, ее не просто убьют, с нее живой сдерут кожу, а чтобы не опознали, для надежности отрежут голову и выбросят на помойку. И никто, ни президент, ни сам господь бог ей не поможет. Альбина питала особые чувства к местности, где ей приходилось жить, которые многие упорно называли страной. И при случае цитировала Пушкина: «Люблю отчизну я, но странною любовью…» Хотя она и недолюбливала Пушкина, считая, что он сейчас состоит на службе у государства, слишком назойливо эксплуатируют его имя.