Гарольд Мазур - Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— У нее нет дома.

— Как это — нет?

— Очень просто. Был, а теперь нет!

— Что Вы говорите, Скотт? У Викки дом в Джерси, вернее сказать — дом принадлежит ее отцу…

— Принадлежал. Теперь уже не принадлежит.

— Объясните толком! — рассердился он. — Я ничего не понимаю!

— Дом сгорел.

— Как?

— Как все горит — в огне.

— Господи, когда это произошло?

— Прошлой ночью.

Он на минуту задумался, потирая лоб длинными пальцами. Потом спросил:

— Какое отношение это может иметь к Викки? Пожар, насколько я понимаю, случился после ее отъезда?

— Именно.

— Что Вы хотите сказать?

— Это не я хочу. Это сказал мне начальник пожарной команды Вествила.

— Что такое Вествил?

— Крохотный городок у автострады номер тринадцать. Именно там у Джона Грана был дом. Кстати, тот же самый пожарный рассказал мне много интересного. Например, что отец Викки сдавал помещения в наем.

— Ну и что?

— Да нет, ничего. Только с бизнесом этим у него шло не все гладко. Еще, я думаю, дом был застрахован.

— Вы хотите сказать…

— Я ничего не хочу сказать. Только повторяю то, что мне удалось узнать.

— Продолжайте.

— Тот же пожарный высказал интересную мысль о том, что у Джона Грана были серьезные затруднения финансового плана. И что дом сгорел как нельзя кстати.

— Он сумасшедший?

— Вначале я тоже так решил, а потом задумался.

— Над чем?

— Над тем, что мне сказал этот парень — Холлис.

— А что он сказал?

— Он сказал, что от этого пожара здорово воняет. Что не мог крепкий дом сгореть так быстро. Еще он сказал, что нашел кое-что на месте пожара.

— Что?

— Этого он не сказал, но заметил, что, по его убеждению, без бензина не обошлось.

— Поджог?

— Скорее всего.

В этот момент зазвонил телефон, и я снял трубку.

— Слушаю.

— Привет.

— Это Вы, Викки?

— Да, — голос доносился как будто издалека и звучал глухо, совсем не похоже на обыкновенное щебетание Викки.

— Рад тебя слышать. Я тут с ног сбился, тебя разыскивая. Ты дома?

— Да. Скотт… я… мне необходимо с Вами встретиться.

— Я у себя.

— Нет! Лучше, если Вы приедете ко мне, — она почти кричала.

— Что случилось?

— Потом, Скотт, потом. Вы приедете? Пожалуйста!

— Только один вопрос, Викки. Это как-то связано с Тоби?

— Да. — Она произнесла это едва слышно.

— Он у Вас?

— Да, — еще тише.

— Ладно. Я немедленно выезжаю. Скажите Тоби, чтобы обязательно меня дождался! Вы слышите? Через десять минут буду.

Я повернулся к Лорду:

— Вы все слышали? Оставайтесь здесь и присматривайте за этим типом, — я кивнул на дверь, за которой сидел детектив. — Не хочу, чтобы этот парень за мной увязался. Никто не должен ничего знать, пока я сам не разберусь, что происходит.

Лорд кивнул.

— Господи, — прошептал он, — Тоби! Слава Создателю! Теперь мы спасены!

— Даже думать об этом не стоит, Сид, — урезонил я его. — Как только ищейки пронюхают о том, где Тоби, на него сразу наденут наручники. И не вздумайте звонить куда-нибудь — с Вас станется. Предупреждаю еще раз: стоит кому-нибудь узнать, где Тоби, на него тут же насядет вся свора. Они его в клочки разорвут. Так что сидите здесь и помалкивайте.

— Ладно, ладно, Скотт! Я понимаю.

— Мне нужно время. Я ни черта не знаю и не понимаю, что происходит. Мне нужна информация.

— Но Вы вытащите его?

— Постараюсь.

Черным ходом я выбрался на лестницу и заторопился вниз.

Интересно, они не додумались взять под наблюдение мою машину? «Бьюик» стоял там, где я его оставил: в переулке у тротуара. Ничего подозрительного около него я не заметил, сел и поехал к Викки. Ее квартира находилась на пятой улице. Тихий район, много зелени и мало машин.

Я остановится у дома. Вошел в вестибюль, поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка.

Дверь открылась сразу, словно Викки стояла за ней в ожидании. Но Бог мой, что с ней сталось?! Я смотрел и не узнавал всегда веселую, жизнерадостную Викки. Осунувшееся, бледное лицо, темные круги под глазами, сами глаза красные, воспаленные — похоже, она недавно плакала. Но главное — взгляд! У Викки, которую я знал, он всегда светился, излучая добрый, ласковый свет. И это делало ее особенно привлекательной. Теперь на меня смотрели совершенно пустые, ничего не выражающие глаза. Она была словно под гипнозом: молча стояла в дверях, неестественно выпрямившись, и смотрела на меня пустым взглядом. Мне пришлось слегка отодвинуть ее в сторону, чтобы войти.

— Викки, что с тобой? — я прикрыл дверь и сделал шаг к ней. — Что произошло? Отчего у тебя такой странный вид?

Она ничего не ответила, только судорожно сглотнула и вдруг покачнулась.

Я подхватил ее в самый последний момент. Обнял и осторожно усадил на низкую тумбу в прихожей.

— Викки! Что с тобой?

Она снова покачала головой и ничего не сказала.

— Тоби здесь?

Она вздрогнула, хотела что-то сказать, но из горла вырвались лишь нечленораздельные, хриплые звуки. Из глаз полились слезы, она сидела, с ужасом глядя мимо меня — на закрытую дверь своей спальни.

Тоби Хаммонд лежал на кровати, уставившись в потолок невидящим взглядом. К сожалению, я повидал достаточно, чтобы понять: Тоби больше никогда не выйдет на сцену, не рассмеется, не станет буянить — он был мертв. Рубашка была расстегнута, и я увидел на груди аккуратную маленькую дырочку — место, куда вошла пуля убийцы. Я внимательно осмотрел комнату: костюм Тоби, аккуратно сложенный, висел на стуле, тут же стояли его ботинки. Мне хотелось подойти и закрыть ему глаза, но я знал — делать этого нельзя — полиция не одобряет вмешательства посторонних. Так что я осторожно дотронулся кончиками пальцев до его щеки.

Холодная. Восковая желтизна уже начала расползаться по телу, и я понял, что мертв он уже давно.

Я сел на стул, бессильно свесил руки и вытащил сигареты. Нужно было звонить в полицию, прокуратуру, больницу, нужно было сообщить Лорду — сказать, что я нашел, наконец, Тоби, но это не решает проблему, а, наоборот, создает новые. Но мне ничего не хотелось делать. Хотелось вот так, просто, сидеть на стуле и ни о чем не думать…

Смерть Тоби Хаммонда сняла множество проблем: я мог пойти к Мэгоуэну и посоветовать тому разорвать так тщательно подготовленное им обвинительное заключение, Оги Спилвин мог затребовать назад свои пять тысяч и получить их, Лорд должен был или дать официальное объявление о снятии спектакля, или принять решение о замене Тоби. Парень, который при жизни Хаммонда не мог даже надеяться, что когда-нибудь выйдет на сцену, теперь, по странной логике жизни и смерти, должен бы был плясать от радости, а Викки… Викки теперь могла бы… Господи! Как она? Как она смогла все это вынести?

Она сидела там же, где я ее оставил, по-прежнему окаменело глядя перед собой и сложив на коленях сжатые в кулак руки.