Эдгар Уоллес - Тайна желтых нарциссов (сборник)

Доктор поразмышлял над тем, что услышал. И вдруг ему пришла в голову мысль:

— Не приходила ли вчера к синьору Донати высокая красивая дама в фетровой шляпе?

— Приходила, дважды, и оба раза оставалась долго.

Доктор взял такси и поехал в отель «Европа». Там его ожидала вторая за этот день сенсация.

Графиня Сандра ди Пассано в гостинице больше не живет. Она уехала сегодня. Куда? Этого никто не знал, но известно, каким поездом она отбыла: поездом, который отходит с Центрального вокзала в четырнадцать двадцать три. А ее счета? Портье посмотрел на доктора почти укоризненным взглядом. Ни один клиент не уезжает из отеля «Европа», не расплатившись по счету. Но как старому знакомому, портье может доверительно сообщить доктору, что перед отъездом мадам расплатилась и по всем другим счетам — по счету от мехового магазина Виндта и по тем, что прислали мелкие поставщики из Парижа. А что, мадам осталась должна самому доктору?

Доктор протестующе замахал обеими короткими ручками и тут же ретировался. Итак, она уехала! Тем же поездом, что и астролог! И перед отъездом уладила все свои взаимоотношения с городом Амстердамом. Она покинула город с гордо поднятой головой должника, честно расплатившегося по счетам. Что это значит? Получила ли она одну из тех сомнительных сумм, на которые, по ее словам, рассчитывала? Возможно, но, насколько доктор знал жизнь, маловероятно.

Нет, их отъезд на одном поезде мог означать только одно (потому что синьор Донати не был ловеласом, а она при всем ее легкомыслии в финансовых делах была знатной дамой до кончиков пальцев): синьору Донати наконец выпал случай, по поводу которого доктор в шутку фантазировал два дня тому назад.

Донати составил ее гороскоп согласно всем древним и диковинным правилам своей науки. И когда он просчитал его до малейших подробностей, он пришел к выводу, что это был уникальный, никогда никем не виданный и не слыханный случай, о котором фантазировал доктор: безупречный, без малейшего изъяна гороскоп счастья! И увидев то, что он в нем увидел, синьор Донати, не колеблясь, взял свои скромные сбережения, вложил свою долю в тотализатор жизни и отправился туда, где звезды обещали ему награду.

Доктор улыбнулся. «Да принесет ему счастье его вклад!» — подумал он. А потом его пронзила горькая мысль: « Она расплатилась со всеми, кроме меня».

Но он тут же решил, что это в нем говорит ревность, и отправился домой, чтобы поразмышлять дальше над проблемой.

В тот же вечер, когда доктор в одиночестве распивал бутылку Барсака, его осенила мысль.

Может быть, подумал он вдруг, существует связь между ее сном и ее единственной идиосинкразией — паштетом из гусиной печенки.

И на другой день он тоже покинул Амстердам поездом, который отходил от Центрального вокзала в четырнадцать часов двадцать три минуты.

Итак, это и есть Страсбург!

Доктор Циммертюр стоял на лестнице Центрального вокзала и задумчиво моргал, глядя на полукруглую площадь, обрамленную отелями и маленькими магазинами. Начинавшаяся прямо напротив улица вела к каналу; доктору смутно виделись дома вдоль набережной, а за ними нагромождение старинных фронтонов и церковных шпилей. То был старый Страсбург с его фахверками и кафедральным собором. Улицы по левую сторону вели к современным кварталам.

Доктор был у цели. Здесь его теория покажет, чего она стоит. Здесь решится, кто выиграет знаменитое пари, он или синьор Донати! Доктор не сомневался в том, что его теория верна, он готов был в этом поклясться; но одно дело — обосновать научный тезис в тиши своего кабинета при свете настольной лампы, за бутылочкой Барсака, а другое — доказать его на практике. Чтобы проверить свою теорию практикой, доктору надо было найти множество людей и вещей, которых, скорее всего, уже не было в помине. Скорее всего. Доктор едко посмеялся над самим собой, мысленно представив себе, какое объявление он поместит в «Les dernieres nouvelles de Strasbourg» («Последние новости Страсбурга»): Разыскиваются: сцена, на которой двадцать лет назад разыгралась семейная драма! Разыскивается: свидетель этой драмы! Разыскивается: иголка в стоге сена — да вдобавок в стоге сена, след которого простыл много лет назад!

Стоявший рядом носильщик деликатно откашлялся:

— В каком отеле вы желали бы остановиться, мсье?

Вот именно, в каком отеле? Это был первый вопрос. Хорошо бы в том самом, в каком они жили двадцать лет назад. Но что это мог быть за отель? Финансовое положение семьи едва ли позволяло им останавливаться в отелях люкс. С другой стороны, они наверняка всегда жили в условиях, которые приличествовали их происхождению. Перед доктором стоял рой хлопотливых портье, но надписи на их фуражках совершенно ничего не говорили доктору: «Почтовый отель», «Рейнский отель», «Отель Вогезы».

— Послушай, друг мой, — обратился доктор к носильщику, молодому, крепко сколоченному эльзасцу. — Помоги мне найти то, что я ищу, и я заплачу тебе за три чемодана, хотя у меня с собой только дорожная сумка.

Носильщик услужливо осклабился:

— А что вы ищете, мсье?

Доктор объяснил. По мере того как доктор говорил, лицо носильщика все больше вытягивалось, наконец он почесал себя за ухом.

— Двадцать лет! — пробормотал он. — За последние двадцать лет тут много чего было. Ладно, спрошу папашу Анатоля.

Он наконец нашел папашу Анатоля, чье лицо было красным, как зимнее яблочко, а борода белая и кудрявая, как у соломенного козла, везущего Деда Мороза. Доктор повторил свой рассказ, и Анатоль стал в такт своему молодому коллеге чесать за ухом.

— Хороший, но дешевый отель, который был здесь двадцать лет назад? — стал философствовать он. — Была, например, «Золотая корона», был…

— Семейный отель, и притом приличествующий знатным людям, — уточнил доктор. — Не забывайте об этом!

— Был отель «Ампель» и отель «Шмидт», — продолжал размышлять Анатоль. — Но их уже снесли. Да, снесли. Двадцать лет — срок долгий.

— Очень долгий срок, — согласился доктор, начиная падать духом. — А последние двадцать лет можно, так сказать, считать год за два. Но все же есть здесь какие-нибудь отели, которые не снесли?

Он порылся в жилетном кармане и нашел потертую купюру. Как по мановению волшебной палочки, мысль Анатоля заработала быстрее. Повернувшись к своему молодому коллеге, он решительно сказал:

— Был отель «Турин»! И он сохранился. И это как раз то, чего мсье желает. Что скажешь? А?

Молодой носильщик угрюмо кивнул, но новая купюра из докторского кармана мгновенно развеяла его сомнения.

— Был отель «Турин», — подтвердил он. — И вы, сударь, должны остановиться в отеле «Турин». Тут и сомневаться нечего!