Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

— Не очень-то приятно быть женщиной, не правда ли? — сказала она Коннорсу с улыбкой.— Нужно всегда следить за собой, в то время как мужчина может одеваться как ему удобно.— Она заперла дверь на ключ и положила его под коврик.— Женщина может показывать свои ноги на пляже, но не в городе.— Селеста весело рассмеялась.— И, конечно, на лошади, в цирковом аттракционе.

Элеана смеялась вместе с ней, разглядывая лицо матери. Одно пятно грязи исчезло с лица, но другое осталось. Элеана намочила кончик носового платка.

— Подожди, дай мне. стереть с твоего носа это пятнышко. И было бы неплохо, если бы ты воспользовалась моей губной помадой.

Селеста не возражала. Она взяла помаду и зеркальце у Элеаны, вытерла рот платком и, подкрашивая губы,, обратилась к Коннорсу.

— Элеана очень строга со мной. Вы не находите, мистер Коннорс?

Смеясь, Коннорс повернулся, чтобы пойти и подогнать машину. Элеана остановила его, заметив, как в одном из окон развевается занавеска.

— Ты оставила одно окно открытым, мама. Хочешь я пойду и закрою его?

Селеста продолжала красить губы.

— Не стоит, в этом нет необходимости.

— А если пойдет дождь?

Селеста пожала плечами и отдала помаду и зеркальце Элеане.

— Дождя здесь не будет еще долго. А я собираюсь вернуться сюда после полудня.

Селеста, проведя рукой по волосам, убедилась, что ее прическа в полном порядке, но Коннорс увидел, что ее пальцы немного дрожат. .

— Мы так надолго были разлучены, мой сад и я. Мне еще надо многое сделать. Вы нас отвезете к Джону, мистер Коннорс?

Коннорс дал задний ход, чтобы развернуть машину, и в этот момент бросил машинальный взгляд на открытое окно. Увиденное поразило его, как неожиданный удар грома. Он похолодел. Сначала он открыл рот и сразу же закрыл его.

Дымок от сигареты или сигары вился из открытого окна и растворялся в воздухе.

Аллан Лаутенбах подцепил вилкой кусочек жаркого.

— Тогда на втором круге Флитвинг бросился вперед, и я был вынужден сильнее натянуть поводья. Если я правильно запомнил, это был Бейрик, сын Сакры и Реда Вэлиэнта. Да, теперь вспомнил. Я купил его на прошлой неделе у английского полковника. Жеребенок был хорошей масти, это неоспоримо, но он еще не оправдал своей хорошей крови. Однако...

Коннорс был бы рад, если бы Лаутенбах подавился кусочком жаркого. Лошади и женщины — вот единственное, что его интересовало. И о женщинах он говорил то, что приличнее было бы рассказывать в баре, а не в домашней столовой.

Коннорс перестал думать о Лаутенбахе и посмотрел на Селесту, сидящую на другом конце стола. Она мало ела. Время от времени она улыбалась, как будто ей в голову пришла хорошая мысль, и проводила кончиками пальцев по щекам и губам. Когда ее спрашивали, она отвечала. Но только физически она присутствовала за столом.

Коннорс перенес свое внимание на Элеану. Та отвела глаза. Ее маленький подбородок упрямо выдвинулся вперед в явном усилии показать, что ее интересует рассказ Лаутенбаха.

«Эта даст ему жару,— подумал Коннорс,— если, конечно, я позволю ей выйти за него замуж!»

Эд оказался в странном положении. Он не мог довериться Элеане. Он боялся довериться Джону Хайсу. Оба они обожали Селесту и ради нее готовы были погубить его. Дождавшись конца обеда, Эд облегченно вздохнул.

В течение нескольких минут Селеста порхала по столовой, а потом заявила, что ей нужно вернуться в свой сад.

— Мне так много нужно сделать!

Элеана предложила:

— Если бы мы отправились в бассейн втроем? Мы можем воспользоваться машиной Аллана, подвезти маму, а потом уже поехать в клуб.

— Втроем? — удивился Аллан. Он взглянул в сторону Коннорса.— Ах, да, мистер Коннорс!

— Не рассчитывайте на меня,— произнес Коннорс.— Но я с удовольствием приму предложение довезти меня до города.

Элеана запротестовала, но затем согласилась.

— Как хотите. Сейчас слишком жарко, чтобы спорить.— Она улыбнулась Лаутенбаху,— Будет лучше, если мы переоденемся здесь, Аллан. Кабины в клубе ветхие, а дядя Джон еще не добрался до дирекции клуба, чтобы их привели в порядок.

— Понятно,— ответил Лаутенбах.— Понятно.

Селеста поправила подушки на диване, потом занялась букетом роз, который стоял в вазе.

— Мистер Лаутенбах — очаровательный человек. Вы не находите, мистер Коннорс?

— Нет,— бросил Коннорс,— не нахожу!

— Нет? — Селеста остановилась, немного ошеломленная, затем засмеялась.— А, я понимаю. Начинаю понимать, Вы один из старых поклонников Элеаны и приехали в Блу-Монд в надежде помешать ее браку. Я очень огорчена за вас, поверьте, мистер Коннорс.— Селеста ласково потрепала его по щеке.— Но любовь — это что-то трагическое. А девушка должна выйти замуж как можно удачнее. Я счастлива, что состоится этот брак. Лаутенбах — отличный муж для Элеаны. Она будет обеспечена на всю жизнь.

«Да-а,— подумал Коннорс.-—И лошадьми тоже по самое горло».

Он поднял голову, увидев, как Элеана спускается по лестнице в купальном костюме и белом шелковом халатике, развевающемся у нее за спиной. Провокационная улыбка заиграла на ее губах, когда она обратилась к Коннорсу.

— Итак, решено? Вы не поедете с нами, Эд?

— Решено,— ответил Коннорс.

Лаутенбах следовал за Элеаной по пятам. Что бы ни говорили его юристы, Элеане нетрудно будет выйти за него замуж. Глаза его буквально выскакивали из орбит всякий раз, когда он смотрел на нее.

Селеста взяла свою сумочку.

— Если вы готовы...

Коннорс уселся на заднем сиденье машины вместе с Селестой.

Ветра больше не было, и занавески не колыхались в открытом окне коттеджа. Все застыло в неподвижности под солнцем. Даже цветы казались уснувшими. Коннорс помог Селесте выйти из машины, все время бросая взгляды на раскрытое окно.

Элеана поцеловала мать.

— Желаю тебе хорошо провести время, дорогая!

— Да, конечно, я постараюсь,— заверила ее Селеста.

Она вытащила из-под коврика- ключ, вошла в коттедж, и вскоре все окна снова открылись.

Лаутенбах развернул машину.

— Ваша мать — очаровательная женщина, Элеана. После того что рассказал мне ваш дядя, я понял, что она сохраняет этот коттедж в память о вашем отце. Он давно, умер?

— Двадцать лет назад,— ответила Элеана.

— О, как это трогательно!

Они молчали до самого въезда в Блу-Монд. Весьма довольный тем, что Коннорс не собирается их сопровождать, Лаутенбах стал с ним любезнее.

— Куда вас завезти, мистер Коннорс?

— Безразлично куда,— ответил Коннорс.

— У вас очень интересная профессия,— продолжал Лаутенбах, бросая на Эда взгляд через плечо.—Мне часто хотелось начать писать. В моей жизни было немало интересных случаев, и я верю, что если бы захотел, то написал бы замечательную книгу.