Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

— Я не знаю, что хочет мсье,— хрипло произнес он.— Но я пришел. Я запер свой музей.

— Джефф,— сказал мне Бенколин,— это мсье Огюстен. Он владелец старинного музея восковых фигур в Париже.

— «Музей Огюстена»,— объяснил человечек. Он. важно поднял голову, как будто стоял перед камерой.— Я сам изготавливаю фигуры.. Что? Вы не слышали о «Музее Огюстена»?

Он тревожно заморгал глазами, но я успокаивающе кивнул, хотя понятия не имел об этом музее. «Музей Гревина» — да, но не «Музей Огюстена»... Нет, не слышал,

— Не слишком часто сейчас люди ходят в музей,— сказал Огюстен, качая головой.—Это потому что я расположен далеко от центра и у меня нет световой рекламы. Да! — Он скомкал свою шляпу.— А что они думают? Это им не Луна-парк. Это музей! Это искусство! Я продолжаю работу своего отца. Великие люди благодарили его за работу.

Он обращался ко мне, продолжая мять шляпу. Бенколин резко оборвал его, потащив за собой к другой двери.

Из-за стола безвкусно обставленной комнаты вскочил какой-то молодой человек. В подобных местах всегда душно и пахнет дешевой парфюмерией. Молодой человек курил Сигарету и казался неуместным в такой обстановке. Он был высок, строен и имел военную выправку. Даже его короткие усы были подстрижены по-военному,

— Я должен извиниться,— сказал Бенколин,— за то, что решил использовать для разговора это место. Тут. нам никто не помешает... Разрешите представить: капитан Шамон — мсье Марль, мой помощник, и мсье Огюстен.

Молодой человек поклонился. Очевидно, он еще не освоился с гражданской одеждой и не знал, куда девать руки. Мрачно взглянув на Огюстена, он кивнул.

— Хорошо,— сказал он.— Эго тот человек?

— Я не понимаю,— объявил Огюстен. Его усы ощетинились.— Вы действуете так, мсье, будто я совершил преступление. Я имею право требовать объяснений.

— Садитесь, пожалуйста,— предложил нам Бенколин.

Мы все растлись вокруг стола, на котором стояла лампа, но капитан Шамон остался стоять, держа руку у пояса, как будто он опирался на эфес шпаги.

— А теперь я хочу задать несколько вопросов,— продолжал Бенколин.— Вы не возражаете, мсье Огюстен?

— Конечно, нет,— важно ответил тот.

Насколько я понимаю, вы давно владеете музеем восковых фигур?

— Сорок два года. Впервые,— Огюстен покосился на капитана, и голос его дрогнул,— моими делами интересуется полиция.

— Но число посетителей музея невелико?

— Я уже сказал почему. Меня это не волнует. Я занимаюсь искусством.

— Сколько у вас помощников?

— Помощников? — Огюстен удивился и моргнул.— Только моя дочь. Она продает билеты. Всю работу делаю я сам.

Бенколин говорил небрежно и довольно добродушно, но в глазах капитана я уловил что-то вроде ненависти. Шамон сел.

— Вы не спрашиваете его о...— начал молодой человек, сжимая кулаки.

— Да,— ответил Бенколин. Он достал из кармана фотографию.— Мсье Огюстен, вы когда-нибудь видели эту молодую особу?

Бросив беглый взгляд, я увидел на снимке девушку лет девятнадцати-двадцати' с живым блеском темных глаз, мягкими полными губами и слабым подбородком. В углу стоял штамп известного парижского фотографа. Шамон уставился на сИимок, как будто тот силой притягивал его взгляд. Когда Огюстен закончил изучение, Шамон взял фотографию.

— Подумайте хорошенько,— сказал он.— Это моя невеста.

— Я не знаю,— пробормотал Огюстен. Его глаза сузились.— Я... Вы не должны ожидать, что я...

— Вы видели ее раньше? — настаивал Бенколин.

— Что такое, мсье? — спросил Огюстен.— Вы все смотрите на меня, как будто считаете меня... Что вы хотите? Вы спрашиваете о снимке. Лицо мне знакомо. То, что я когда-то видел, я не забываю. Я всегда изучаю людей, которые приходят в музей. Я передаю в воске выражения лиц живых. Вы понимаете?

Он колебался. Его пальцы двигались, словно Он мял воск.

— Но я не знаю! Почему я здесь? Что я сделал? Я никого не трогал. Я только хочу остаться один.

— Девушка на фото,— сказал Бенколин,— мадемуазель Одетта Дюшен, дочь одного из покойных министров. Сейчас она мертва. Последний раз ее видели входившей в ваш музей. Оттуда она не вышла.

После долгого молчания, в течение которого он дрожащей рукой водил по лицу и глазам, старик произнес:

—- Мсье, я всю свою жизнь был хорошим человеком» Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Она была убита,— сказал Бенколин.

— Ее тело выловили из Сены сегодня днем.— Шамон возбужденно вскочил,— В синяках. Избита. И умерла от колотых ран.

Огюстен ошарашенно уставился на капитана.

— Вы не думаете,— наконец пробормотал он,— что я...

— Если бы. я так думал?— неожиданно улыбнулся Шамон,— я бы вас задушил. Мы просто хотим кое-что выяснить. Насколько я знаю, это не первый подобный случай. Мсье Бенколин сообщил мне, что шесть месяцев назад другая девушка посетила «Музей Огюстена» и...

— Я никогда об этом не слышал!

— Нет, вмешался Бенколин.-- Она часто бывала у вас, но вас мы считаем вне подозрений. Кроме того, ту девушку так и не нашли. Она могла исчезнуть добровольно — такие вещи случаются иногда.

Несмотря на испытываемый страх, Огюстен заставил себя выдержать холодный взгляд детектива.

— А почему, спросил он,— этот мсье так уверен, что она вошла в мой музей и не вышла обратно?

— Я отвечу на этот вопрос,— сказал Шамон. — Мы были помолвлены с мадемуазель Дюшен. В настоящее время я в отпуске. Помолвка состоялась год назад, и с тех пор я ее не видел, а в наших отношениях произошли перемены. К вам это не имеет никакого отношения. Вчера мадемуазель Дюшен должна была встретиться в павильоне Дофина со своей подругой, мадемуазель Мартель, и со мной. Она повела себя довольно странно. В четыре часа она позвонила мне и сообщила, что наша встреча не состоится. Причину она не назвала. Я позвонил мадемуазель Мартель и узнал, что она получила только что такой же отказ. Я почувствовал в Этом что-то странное и немедленно отправился домой к мадемуазель Дюшен. Когда я подъехал к ее дому, она садилась в такси. Я последовал за ней в другом такси.

— Вы следили за ней?

Шамон замолчал. Лишь желваки играли на его скулах.

— У меня нет причин защищаться от подобного обвинения,— снова заговорил он,— Права жениха... Я очень удивился, когда увидел, что она направилась в этот район—это плохое место для молодой девушки даже днем. Она вышла из такси у «Музея Огюстена». Я был изумлен, ибо никогда не подозревал, что она интересовалась восковыми фигурами. Я не знал, стоит ли мне идти за ней дальше — у меня все же есть совесть.

Похоже, этот человек никогда не выходил из себя. Французские солдаты всегда остаются джентльменами. Шамон оглядел нас и продолжал.

— Я увидел объявление, что музей закрывается в пять часов, и решил подождать. Было только половина четвертого. Когда музей закрылся, а мадемуазель Дюшен не появилась, я предположил, что она воспользовалась другим выходом. Кроме того, я был сердит, что все это время простоял на улице.— Он уставился на Огюстена.— Когда я сегодня узнал, что она не возвращалась домой, я провел расследование и выяснил, что в музее нет другого выхода. Это так?