Росс Томас - Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры

– Интересно.

– Я предлагаю вам сделку. Вы вычеркиваете меня из списка, а я даю вам письмо, – Падильо достал кремовый конверт и протянул его мне. – Я хочу, чтобы Маккоркл зачитал его вам.

Я прочитал письмо. Подписанное Ван Зандтом и заверенное Боггзом и Даррафом. Скрепленное красной сургучной печатью. В нем указывалось, что некие личности наняты для «организации моего убийства», цель которого – «создать благоприятный климат для понимания проблем, стоящих перед моей страной». В письме было еще много чего, но именно эти две фразы являлись ключевыми. Я протянул письмо мужчине в свитере.

Он перечел его сам, и интеллигентные, профессорские манеры исчезли бесследно. Перед нами сидел разведчик.

– Письмо подлинное?

– Подлинное, – кивнул Падильо.

– Когда на него покушались?

Падильо взглянул на часы.

– Полчаса тому назад или около этого.

Падильо рассказал обо всем, что произошло.

– В газетах, однако, будет написано иначе, – добавил он. – Заговор закончился провалом благодаря героическим усилиям британской Секретной службы, или отдела Ми-шесть, или какого-то другого заведения, выбор остается за вами, и Мустафы Али, члена организации «Черные мусульмане».

– Перестаньте, Падильо, – вмешался Прайс.

– Остального пресса знать не должна, – уперся Падильо.

Мужчина в свитере положил кремовый конверт на кофейный столик и посмотрел на Падильо.

– Хорошо. Пусть будет по-вашему.

– Что теперь?

– Нашему послу в ООН хватит времени на подготовку обличительной речи. Когда старик должен выступить в Нью-Йорке?

– Завтра, – ответил Прайс.

– Он поедет?

– Он знает, что письмо в чьих-то руках.

– Но у кого именно, ему не известно?

– Нет.

Мужчина в свитере снял очки, потер стекла о рукав.

– Надо еще многое сделать, – он встал. Поднялись и мы. – Я думаю, вам лучше остаться, Прайс.

Он проводил нас до дверей.

– Вы более не работаете на Бурмсера, мистер Падильо?

– Нет.

– А вы не хотели бы поработать в другой «конторе»?

– Нет. Я удалился от дел.

– Если вы передумаете, пожалуйста, дайте мне знать. Возможно, мы платим поменьше, но...

– Буду помнить о вашем предложении.

– Пожалуйста.

Мужчина в свитере не закрывал дверь, пока мы не сели в машину.

– Мне пора на встречу с женой, – сказал я Падильо.

Он посмотрел на меня и широко улыбнулся.

– Думаешь, она не опоздает?

В следующий раз я увидел Падильо три дня спустя. Он беседовал в баре с конгрессменом. Перед последним громоздилась стопка купюр.

– Теперь я расплачиваюсь исключительно наличными. Кредитные карточки таят в себе опасность инфляции.

– Они грозят развалить экономику, – Падильо увидел меня, извинился и поспешил навстречу.

– Фредль пообедает с нами.

– Отлично. Как она себя чувствует?

– Полный порядок.

– Все еще злится?

– Ничего, перегорит.

– Для журналиста такая ситуация – сущая мука.

Неудачная попытка покушения на Ван Зандта стала сенсацией. Посол Великобритании в ООН произнес пламенную речь, потрясая письмом, извлеченным из кремового конверта. Ван Зандт улетел домой, и его кабинет ушел в отставку. Противников экономических санкций заметно поуменьшилось. Пресса всерьез заинтересовалась Машем, и его сотрудничество с Бюро по борьбе с распространением наркотиков перестало быть тайной. Еще через несколько дней он ушел оттуда, чтобы, как написали газеты, "посвятить все свое время проблемам «Черных мусульман». Британская Секретная служба удостоилась скромных похвал, и в некоторых передовицах задавался вопрос, а чем, собственно, в это время занималось ФБР. Но к концу третьего дня история эта не разгоралась все более, но медленно угасала.

Падильо и я вернулись к стойке, но расположились подальше от конгрессмена. К нам тут же подошел Карл.

– Конгрессмен, я вижу, нас не забывает, – заметил я.

– Он намеревается выставить свою кандидатуру на следующих выборах, – Карл покачал головой. – Я его отговариваю.

Мы с Падильо остановились на «мартини» с водкой. Карл быстро смешал коктейли, поставил перед нами полные бокалы и отошел, чтобы обслужить другого клиента.

Падильо водил бокалом по стойке.

– Они объявились вновь. Не Бурмсер. Новая пара. Во всяком случае, я их видел впервые.

Я смотрел в зеркало за стойкой. И молчал.

– Сильвия просила попрощаться за нее.

– Я думал, она задержится.

Падильо поднял бокал, всмотрелся в его содержимое.

– Об этом упоминалось.

– Но ты убедил ее, что делать этого не следует.

– Да.

– Когда они объявились? Эта новая парочка.

– Сегодня. Прошлое забыто, я снова хожу в любимчиках.

– Как насчет тебя и Сильвии?

– Мы поговорили.

– Интересно, о чем же? О твоей желтой тени?

– И о ней тоже.

– Иногда ты говоришь слишком много.

Падильо вздохнул, пригубил свой бокал.

– Иногда мне кажется, что ты прав, – он помолчал, уставившись в зеркало. – Я, возможно, уеду на пару недель.

Я кивнул.

– И где тебя искать на этот раз?

Тут он заулыбался.

– Мне кажется, кто-то ищет собственного мужа.

Я обернулся. В дверь вошла Фредль. Остановилась, огляделась и ослепительно улыбнулась, увидев меня. Ради такой улыбки стоило жить.

– Так где тебя искать? – повторил я.

– Во всяком случае, не в Вашингтоне.

Я оставил Падильо у стойки и быстрым шагом направился к Фредль. Ни в малой степени не волнуясь, какого цвета у него тень.

Выбор у меня был небогатый. То ли открывать дверь, в которую только что постучали, то ли продолжать набирать карты червовой масти, занятие неблагоприятное, присущее тем, кто верит в эльфов, политические платформы и гарантии уплаты по долговым обязательствам. Стук в дверь сулил хоть надежду сюрприза, поэтому я бросил карты на стол и пошел открывать. Визитер, правда, разочаровал меня. На пороге возник Майрон Грин, адвокат, объявивший во всеуслышание, что ему необходимо поговорить со мной, причем наедине.

В ту субботу мы играли в покер впятером. Сели в половине одиннадцатого утра с намерением не расходиться до позднего вечера. К моменту прихода Грина, во второй половине дня, я выигрывал около шестисот долларов. Жил я на девятом этаже отеля «Аделфи», что в восточной части 46-й улицы. Наедине мы могли поговорить только в ванной, куда незамедлительно и направились. Я закрыл дверь, уселся на краешек ванны, предоставив Грину унитаз. Он закрыл крышку, опустился на нее толстым задом, положил ногу на ногу, снял очки, протер их шелковым галстуком и вновь водрузил на нос.

– Ты не отвечаешь на письма.

– Я их даже не читаю.

– Ты не берешь телефонную трубку.

– На коммутаторе все записывают. Раз в день я справляюсь у них, кто мне звонил.