Питер Чейни - Они никогда не говорят когда

— Ах, нет, мистер Кэллаген! Ничего подобного! Я… я просто допустила странную глупость… Боже мой! Как я была глупа! И я нуждаюсь в вашей помощи! Мистер Кэллаген, я действительно не знаю, что мне делать!

— Прежде всего вы должны сохранять спокойствие, — ответил Кэллаген. — Возьмите себя в руки и спокойно расскажите мне, что там у вас приключилось.

— О, это не телефонный разговор! Я должна встретиться с вами… Не обижайтесь, мистер Кэллаген, я скрылась вовсе не потому, что решила отделаться от вас, и не из-за моей глупости. Меня вынудили обстоятельства. Мне казалось, что у меня нет другого выхода…

— Причина, заставившая вас так поступить, известна мне, мисс Фивали.

— Но ведь мы договорились, что вы будете называть меня Ирен! Вы забыли? Мистер Кэллаген, мне кажется, что мы очень давно знакомы и что вы — мой старый, добрый друг. Я ведь не ошиблась? Нет?.. Вы разрешите мне позвонить вам завтра утром? И тогда мы договоримся о встрече. Видите ли, обстоятельства сложились так, что меня не должен видеть никто из моих знакомых, а свидание с вами мне необходимо. Вы не будете возражать?

— Напротив, я буду рад видеть вас. Сейчас вы очень озабочены, и я знаю причину этого.

— Да?.. Ну что ж, мистер Кэллаген, то, что вы очень умны, мне известно. Я поняла это, когда впервые увидела вас.

Кэллаген состроил гримасу телефонному аппарату и поспешил изменить направление разговора.

— Пожалуй, будет лучше, если мы вернемся к нашим баранам. Я полагаю, вы жалеете о том, что слишком энергично взялись за претворение в жизнь задумки вашей сестры. Я прав?

— Да. Я хотела бы никогда не слышать об этой короне, никогда не обращаться к Сайраку! Хотела бы… — она запнулась и замолчала, не закончив фразу.

— Разрешите мне досказать, чего бы вы хотели, — сказал Кэллаген. — Вы хотели бы, чтобы я не вступал в контакт с вашей сестрой, чтобы я вообще никогда не видел ее. Вы хотели бы, чтобы я никогда не заподозрил, что вы никакая не миссис Дэнис, а только выдаете себя за нее. Вам кажется, что дела шли бы гораздо лучше, если бы я продолжал считать, что вы подлинная миссис Дэнис.

Ирен Фивали упавшим голосом пробормотала «да», признавая его правоту.

— Конечно, я выгляжу в ваших глазах очень скверной, — продолжала она, — но поймите, что сделать это побудила любовь. Я люблю Паолу, я обожаю ее, и ради нее я на все готова!

— О, любовь — это великая вещь! — заявил Кэллаген не без патетики. — Однако, мне необходимо кое о чем информировать вас, дорогая Ирен… Вообще-то я должен был сказать вам это в начале нашего разговора. Видите ли, миссис Дэнис стала нашей клиенткой, и теперь я работаю на нее. Кстати, первым ее заданием мне было поручено найти вас…

— Вы работаете на… Но тогда… — Она замолчала, не закончив фразу.

— Отнюдь! — поспешил заверить ее Кэллаген. — Это ничего не меняет. Ведь вы тоже наша клиентка, причем вы обратились к нам первой… Наша фирма хранит верность своим клиентам, даже если они неожиданно исчезают…

Она молчала с минуту, а потом сказала очень тихо:

— Вы — чудо, мистер Кэллаген! Я всегда так считала, и я не ошиблась. Вы храбрый, сильный, стойкий… и нежный!

Вместо ответа Кэллаген вздохнул.

— Так когда мне позвонить вам, чтобы мы могли бы договориться о встрече?

— Завтра утром, когда пожелаете. Только не звоните мне в агентство по этому телефону. Я дам вам номер моего личного телефона. Запишите: Мейфейр 67-65.

— Отлично! Мистер Кэллаген, вы представить себе не можете, как я благодарна вам! Спокойной ночи! Спасибо за все!

Кэллаген в свою очередь пожелал ей доброй ночи, опустил трубку на рычаг и прошел к буфету: в бутылке оставалось еще немного виски.

В средней части Мунт-стрит Кэллаген нашел подходящее место, припарковал машину и продолжил свой путь пешком. В этот поздний час — часы показывали половину второго — улица была безлюдна, и ничто не отрывало детектива от его мыслей.

Разговор с Ирен был весьма многообещающим. Открывались новые аспекты дела, очень интересные и интригующие. Если бы еще знать, как сейчас себя повести! Он пожал плечами. Ну что ж, если не знаешь, что делать, главное не стоять на месте. Нужно идти вперед и зорко смотреть по сторонам, И тогда что-нибудь обязательно произойдет, а после этого останется лишь не упустить свою долю.

Завернув за угол, он прошел к стоящему особняком зданию, толкнул незапертую дверь и оказался в холле на противоположной стороне которого находились двери трех лифтов. Кэллаген уверенно прошел к самому правому и нажал кнопку вызова. Спустя минуту дверь отворилась, и из кабины вышел высокий худощавый мужчина в униформе мышиного цвета. Окинув взглядом пришедшего, он спросил:

— Чем могу быть вам полезен, мистер? — Кэллаген одарил его улыбкой.

— Я не член клуба «Дороти», — сказал он, — но мне кажется, мог бы им быть.

Мужчина с профессиональной сноровкой смерил Кэллагена взглядом с головы до ног.

— И почему вам так кажется, мистер?

— А вот об этом я предпочел бы говорить с мистером Карлатти, — отрезал Кэллаген. — Я знаком с ним.

— А если вы ищейка? Вы вполне можете оказаться фараоном.

— Мог бы, но я не фараон. Да вы и сами это видите, ведь вам — я вижу это по вашему лицу — приходилось иметь с ними дело. Так вот, мне нужно наверх, а когда мне что-то нужно, я этого добиваюсь. Это последнее предупреждение. Кстати, с полгода назад после таких же препирательств со мной один лифтер вроде вас угодил в больницу. Тамошние врачи провозились с ним три месяца, но так и не смогли пристроить на место его сморкалку.

Парень в сером поразмыслил и в конце концов, видимо, постарался убедить себя, что, коль скоро визитер знаком с мистером Карлотти, нет смысла препятствовать ему встретиться с шефом.

Он отступил в сторону, и Кэллаген вошел в кабину.

Слово «люкс» подразумевает роскошь. И в самом деле, помещения клуба были отделаны превосходно: богато и в то же время элегантно. И клиентура — как мужчины, так и женщины, — была здесь самого высокого класса. Присутствующие здесь мужчины явно были при деньгах и отнюдь не страдали от тягот военного времени, а женщины щеголяли великолепными туалетами и, судя по ароматам, пользовались самой лучшей парфюмерией.

Выйдя из лифта и пройдя через первую дверь, Кэллаген, сопровождаемый лифтером, оказался в длинном, но довольно узком холле — слабо освещенной, со вкусом отделанной комнате, выдержанной в серых, черных и серебристых тонах. В холл выходило с полдюжины дверей, ведущих в другие помещения клуба. За порядком здесь наблюдала молодая женщина, сидевшая за изящным столиком.

Лифтер подошел к одной из дверей и, постучав, приоткрыл ее. Просунув в щель голову, он обменялся с находившимся внутри человеком несколькими фразами, после чего предложил Кэллагену войти.