Раймонд Чэндлер - Детектив США. Выпуск 9

— Для этого были основания, — сказал я. — А вы не заметили, какие украшения были на этой даме? Кольца, серьги, что-нибудь бросающееся в глаза или ценное?

Он сказал, что нет, не заметил.

— А волосы у нее были длинные или короткие, прямые, волнистые или кудрявые, натуральная блондинка или химическая?

Он рассмеялся.

— Ну, мистер Марлоу, спросите у меня что-нибудь полегче. Любая натуральная блондинка еще норовит их подхимичить. Что до остального, помнится, они были довольно длинные, вот как теперь носят, внизу таким мысочком, и в общем-то прямые. Но я могу и ошибаться. — Он еще раз посмотрел на снимок. — Здесь они у нее узлом на затылке. Нет, ручаться не буду.

— Вот и ладно, — сказал я. — Я вас спрашивал по одной-единственной причине: чтобы убедиться, что вы не чересчур наблюдательны. Человек, который замечает слишком много деталей, такой же ненадежный свидетель, как и тот, кто ничего не замечает. Почти всегда он насочиняет добрую половину. Вы, учитывая обстоятельства, наблюдательны в самую меру. Спасибо большое.

Я вернул ему его два доллара и еще пять — в компанию к ним. Он поблагодарил меня, допил свой стакан и тихо вышел. Я допил свой, еще раз ополоснулся и решил, что мне лучше вернуться домой, чем спать в этой норе. Я натянул рубашку, пиджак и спустился вниз с саквояжем в руках.

Рыжий крысид-старшой дежурил в холле. Когда я перенес свой саквояж к конторке администратора, он не шевельнулся, чтобы взять сумку у меня из рук. Яйцеголовый клерк разлучил меня с двумя долларами, даже не взглянув на меня.

— Две зелененьких — за то, чтобы провести ночь в вашей душегубке, — сказал я, — в то время как за три я могу приобрести просторную мусорную урну.

Клерк зевнул, с запозданием включился и бодро заметил:

— Примерно в три утра у нас здесь свежеет, и до восьми или даже девяти воздух вполне приятный.

Я вытер шею и, пошатываясь, вышел к своей машине. Даже сиденье было горячим — это в полночь-то.

Домой я вернулся без четверти три. Голливуд показался мне ледником. Даже в Пасадене было прохладно.

Мне снилось, что я где-то в бездонных глубинах льдисто-зеленой воды, с трупом под мышкой. У трупа были длинные светлые волосы, они плавно извивались перед моим лицом. Огромная рыба с выпученными глазами, раздувшимся туловищем и сверкающей от гнилобы чешуей выписывала вокруг нас круги, с вожделением разглядывая нас, как старый сладострастник. Когда мои легкие уже готовы были разорваться от нехватки воздуха, тело ожило у меня под рукой и ускользнуло от меня, и я стал сражаться с рыбой, а тело все переваливалось и переваливалось в воде, помавая шлейфом длинных волос.

Я проснулся с простыней во рту, с онемевшими руками, вцепившимися в изголовье кровати. У меня мышцы заныли, когда я разжал и опустил руки. Я встал, осязая пальцами ног ковер, побродил с сигаретой в зубах по комнате. Докурив, загасил окурок и снова завалился в постель.

Когда я опять проснулся, было девять. Солнце светило мне и лицо. В комнате было жарко. Я принял душ, побрился, оделся по-домашнему, приготовил себе на кухоньке гренки, яйца и кофе. Я уже заканчивал завтрак, когда в дверь постучали.

Не дожевав до конца гренок, я пошел отворять. Перед дверью стоял худощавый серьезный мужчина в строгом сером костюме.

— Лейтенант Флойд Греер, из центрального сыскного бюро, — сказал он, входя.

Он протянул сухую руку, я пожал ее. Он присел на краешек стула (это у них так принято), стал вертеть свою шляпу в руках и спокойно меня разглядывать (это у них тоже так принято).

— Нам позвонили из Сан-Бернардино по поводу этой истории в Пума-Лейке. С утопленницей. Говорят, вы оказались под рукой, когда было обнаружено тело.

Я кивнул и сказал:

— Кофе хотите?

— Нет, спасибо. Я завтракал два часа назад.

Я налил себе кофе и уселся напротив него в другом конце комнаты.

— Они попросили нас заглянуть к вам, — сказал он. — И дать им какую-нибудь информацию о вас.

— Ясно.

— Так мы и сделали. Похоже, по нашему ведомству за вами ничего дурного не числится. Занятное совпадение, однако, что человек вашей профессии оказывается под боком в момент нахождения тела.

— А я вообще такой, — сказал я. — Везунчик.

— Вот я и надумал зайти, поздороваться.

— Прекрасно. Рад с вами познакомиться, лейтенант.

— Занятное совпадение, — повторил он, кивая. — Вы там были по делу, так сказать?

— Если и так, — сказал я, — мое дело, насколько мне известно, не имеет к утонувшей никакого отношения.

— Вы стопроцентно в этом уверены?

— Пока дело не закрыто, никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, какие у него могут быть ответвления, не так ли?

— Это верно. — Он опять, как робкий ковбой, стал водить пальцем по полям шляпы. Но в глазах у него робости не было ни на понюшку табака. — Хотелось бы быть уверенным, что вы поставите нас в известность, если эти самые ответвления соприкоснутся с делом об утопленнице.

— Надеюсь, вы можете положиться на это, — сказал я.

Он оттопырил языком свою нижнюю губу.

— Нам бы хотелось чего-нибудь более вещественного, чем надежда. В данный момент вы ничего не хотите нам сообщить?

— В данный момент я не знаю ничего, чего не знал бы Пэттон.

— Кто он такой?

— Констебль в Пума-Пойнте.

Худощавый серьезный человек снисходительно улыбнулся, хрустнул суставом пальца и, помолчав, сказал:

— По-видимому, окружной прокурор в Сан-Бернардино захочет побеседовать с вами — еще до дознания. Но это будет не скоро. Сейчас они пытаются получить отпечатки ее пальцев. Мы предоставили им специалиста.

— Это будет нелегко. Тело в очень плохом состоянии.

— Так всегда делается, — сказал он. — В Нью-Йорке — у них там то и дело вылавливают всплывшие трупы — разработали свою систему. Они срезают с пальцев участки кожи, отвержают их в дубильном растворе и делают оттиски. Как правило, получается неплохо.

— Вы думаете, за этой женщиной что-нибудь числится?

— Ну, мы всегда снимаем отпечатки у трупа, — сказал он. — Вам это должно быть известно.

— Я не знал эту даму, — сказал я. — Если вы думаете, что я ее знал и потому приехал туда, то вы заблуждаетесь.

— Однако вы не хотите сказать, почему вы туда поехали, — не отступался он.

— Значит, вы думаете, что я вас обманываю, — сказал я.

Он повертел свою шляпу на костлявом указательном пальце.

— Вы меня неправильно поняли, мистер Марлоу. Мы вообще ничего не думаем. Наше дело расследовать и выяснять обстоятельства. Такова установившаяся практика. Вам это должно быть известно, опыта у вас достаточно. — Он поднялся и надел шляпу. — Если вам нужно будет выезжать из города, обязательно постарайтесь известить меня. Буду вам очень признателен.