Раймонд Чэндлер - Детектив США. Выпуск 9

Я сказал, что постараюсь обязательно, и проводил его до двери. Он вышел с легким кивком и печальной полуулыбкой. Я наблюдал, как он устало прошествовал по коридору и нажал на кнопку лифта.

Я вернулся в кухоньку посмотреть, не осталось ли еще кофе. Осталось две трети чашки. Я добавил сливки и сахар и перенес чашку к телефону. Набрал номер центрального городского управления полиции и попросил соединить меня с лейтенантом Флойдом Греером из сыскного бюро.

Чей-то картавый голос сказал:

— Лейтенанта Греера нет в офисе. Никто другой вас не устроит?

— Де Сото на месте?

— Кто-кто?

Я повторил фамилию.

— Какое у него звание, отдел?

— Сыщик в штатском, что-то в этом роде.

— Не кладите трубку.

Я подождал. Спустя недолгое время картавый голос ожил в трубке:

Что это еще за шутки? В наших списках нет никакого Де Сото. Кто у телефона?

Я повесил трубку, допил кофе и набрал номер конторы Дерека Кингсли. Любезно-прохладная мисс Фромсетт сказала, что мистер Кингсли только что вошел, и безропотно соединила меня с ним.

— Ну как? — громко произнес он, модель: энергичный деловой человек на пороге нового дня. — Что вы выяснили в гостинице?

— Так и есть, она была там. И там с ней встретился Лейвери. Бой, который снабдил меня информацией, сам повел речь о Лейвери, без подсказки с моей стороны. Они обедали вдвоем и вместе поехали в такси на вокзал.

— Что ж, мне бы следовало догадаться, что он врет, — медленно сказал Кингсли. — Мне показалось, он удивился, когда я сказал ему про телеграмму из Эль-Пасо, — и я придал слишком большой вес этому впечатлению. Еще что-нибудь?

— Да, но из другой оперы. Сегодня утром ко мне наведался полицейский, посмотреть, что я за птица, — они всегда так делают — и предупредить, чтобы я не покидал город без его ведома. Пытался выяснить, зачем я ездил в Пума-Пойнт. Я не стал ему объяснять. А так как он даже не подозревал о существовании Пэттона, очевидно, что Пэттон не болтал лишнего.

— Джим всегда ведет себя очень порядочно, — сказал Кингсли. — Почему вы меня вчера спрашивали о какой-то женщине — Милдред, как бишь ее там?

Я рассказал ему, стараясь не тратить лишних слов. Рассказал про машину Мьюриэл Чесс и про найденную в ней одежду.

— Это свидетельствует не в пользу Билла, — сказал Кингсли. — Я сам знаю Енотовое озеро, но мне бы и в голову не пришло использовать какой-то старый дровяной сарай — я даже и не знал, что он там есть. Это выглядит не просто не в пользу Билла, а уже как предумышленное убийство.

— Не согласен. Если мы допускаем, что он хорошо знал эти места, ему не требовалось много времени, чтобы додуматься до такого укрытия. Он был очень ограничен в расстоянии.

— Возможно. Что вы собираетесь предпринять сейчас? — спросил он.

— Опять к Лейвери, разумеется.

Кингсли согласился, что именно так мне и следует действовать, и добавил:

— А та история, какой бы трагичной она ни была — это, в сущности, не наше дело, так ведь?

— Если только ваша жена ничего об этом не знала.

— Послушайте, Марлоу, — в его голосе зазвучали резкие нотки, — мне кажется, я вас понимаю: как детектив вы инстинктивно стремитесь связать в один компактный узел все происходящее, но смотрите, чтобы это не завело вас в тупик. Жизнь подчиняется другим законам — во всяком случае, та жизнь, которой я живу. Лучше предоставьте дело семейства Чессов полиции и напрягите свои мозги на благо семейства Кингсли.

— О’кей, — сказал я.

— Хотя, вы сами понимаете, я не хочу быть деспотом, — сказал он.

Я старательно рассмеялся, сказал «До свидания» и повесил трубку. Оделся, спустился в подвальный гараж за «крайслером». Опять мой путь лежал в Бэй-Сити.

Я миновал пересечение Алтэр-стрит с улицей, тянущейся к кромке каньона, и очутился на полукруглой парковочной площадке с тротуаром и белой деревянной защитной оградой вокруг нее. Там я посидел немного в машине, думая, глядя на море, любуясь на шествие серо-голубых предгорий к океану. Я пытался принять решение, как мне действовать с Лейвери: пощекотать его перышком или по-прежнему провоцировать его на обмен любезностями словесного и более весомого свойства. В конце концов я решил, что при мягком подходе я в любом случае ничего не теряю. Если же он не принесет плодов — а в этом я почти не сомневался, — что ж, тогда природа возьмет свое, и мы разнесем мебель в щепки.

Мощеная аллея, проложенная под домами на внешней кромке каньона, была пустынна. Ниже нее, на следующей, параллельно идущей улице, двое мальчишек метали бумеранг и бегали искать его, обмениваясь подобающим количеством тычков и взаимных оскорблений. Еще ниже стоял дом, окруженный деревьями и стеной из красного кирпича. На заднем дворе можно было разглядеть развешанное белье, пара голубей бродила по скату крыши, бодаясь головами. Прогромыхал сине-коричневый автобус, остановился перед кирпичным домом, древний старик с осторожной медлительностью начал спускаться с подножки, грузно ступил на землю и постучал тяжелой палкой, готовясь карабкаться вверх по склону.

Воздух был чище, чем вчера. Утро дышало миром. Я выбрался из машины и пошел по Алтэр-стрит к дому № 623. Жалюзи на фасадных окнах были опущены, и это придавало дому сонный вид. Я перешагнул через корейский мох, нажал на звонок и тут увидел, что дверь закрыта не до конца. Она осела в косяке, как большинство наших дверей, и язычок замка слегка сместился вниз относительно накладки. Я вспомнил, что дверь заедало еще вчера, когда я уходил.

Я осторожно толкнул дверь, и она с легким скрипом приоткрылась. В гостиной стояли сумерки, но немного света проникало сквозь западные окна. Никто не отозвался на мой звонок. Я не стал звонить еще раз. Толчком распахнул дверь чуть пошире и вошел.

В комнате стоял затхловатый теплый запах — запах позднего утра в доме, который еще не открывали. Бутылка виски (все тот же «VAT-69») на круглом столе у кушетки была почти пуста, еще одна бутылка, полная, ждала рядом с ней. На дне медного ведерка для льда еще стояло немного воды. Два недопитых стакана, полсифона газированной воды.

Я вернул дверь примерно в то положение, в каком застал ее, остановился и прислушался. Если Лейвери не было дома, я мог бы, пожалуй, рискнуть и обыскать его берлогу. Материала против него у меня маловато, но его могло хватить, чтобы удержать хозяина от соблазна вызвать полицию.

В этой тишине время шло своим чередом. Оно давало о себе знать сухим шорохом электрических часов на каминной полке, далеким звуком клаксона на Астер-драйве, шмелиным гуденьем самолета над предгорьями за каньоном, внезапным рыком электрического холодильника на кухне.

Я прошел дальше в комнату и постоял, оглядываясь, прислушиваясь и не слыша ничего, кроме этих настойчивых звуков, принадлежащих дому и не имеющих ничего общего с человеческими существами, обитающими в нем. Я двинулся вдоль ковра к сводчатому проему в глубине комнаты.