Вильям Цветков - Фестиваль

Вынырнув на бурлящей остановке в центре города он остановился, поправил черную шапочку и взглянул на часы. Половина третьего. В самый раз.

Кабинет Никитиной находился на втором этаже квадратного здания мерим. На самом верху дома болтался трехцветный флажок. Как раз в его сторону почерневший от мокроты вождь делал неопределенный жест рукой.

Деревянная дверь, снабженная массивной металлический ручкой, находилась под навесом длинною метров двадцать, поддерживаемым квадратными потрескавшимися колоннами.

Слева, чисто и радостно переливались окна ресторана «Валенсия». Изящные белые шторки с тонкой розовой вышивкой предохраняли клиентов ресторана от посторонних глаз. Левее окон, украшая невзрачную серую стену висела солидная темно-красного цвета вывеска с золотыми буквами «МЕРИЯ». Издали выглядело как название ресторана, немного странное, но сейчас многие любят чудить.

Далее шли двери, сбитые снизу в черно-светло-коричневую гамму от тысяч, прошедшихся по ним ботинок. А еще дальше, потекшие, с раслылывшимися каплями грязи и старыми, в рваной краске рамами окна центрального гастронома.

Василий покосился на сидящего справа милиционера-охранника, но тот увлеченно застыл над газетой «Двое».

Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Василий не торопясь поднялся на второй этаж. В широком светлом фойе остановился и неспеша выкурил сигарету.

То вниз то вверх с видом баронов и княгинь прохаживались работники мерии. Иногда они важно прижимали к себе небольшие стопочки бумаг, немного небрежно, но с экзальтированным выражением лица.

Василий отыскал нужный кабинет с белой пластиковой дверью и не стучась, прошел внутрь.

Это был кабинет секретаря. В глубине — небольшое стол орехового дерева, ни специально подставке — персональный компьютер. Вдоль стен, оклеенных белыми тиснеными обоями, стояли три черных шкафа для бумаг. Два — слева и один — справа. Возле правого шкафа — что-то вроде буфета с изогнутыми стеклянными дверцами.

На стене возле двери — небольшая картина в простой темно-коричневой рамке. «Кандинский» — прочитал Василий подпись внизу.

Окно закрывают вертикальные голубые жалюзи. К столу секретаря ведет дорожка серого ковролина, вычищенного до стерильного состояния.

На столе стоит металлическая подставка для карандашей, веером лежат бумаги в папках и без. Рядом с подставкой пепельница в виде оклеенной янтарем плоской посудины.

Кабинет оказался пуст, но направо вела еще одна дверь с золотистой ручкой.

Из любопытства Василий подошел к столу и взглянул в пепельницу. Пусто.

Не дожидаясь приглашения, он толкнул вторую дверь. Она отворилась легко и тихо. Обычно так открываются двери склепов, вопреки распространенному мнению. Легко и тихо, милости просим.

Этот кабинет выглядел намного больше. Метров сорок, а то и пятьдесят квадратных. У окон, также закрытых жалюзи, вытянулся стол для совещаний. Стулья вокруг него били расставлены словно под линеечку. Обои выглядели несколько пестрее. Теперь на них появились тонкие красные полоски, похожие на искры. По стенам на почтительном расстоянии висели большие и не очень картины. В подвесной потолок стального цвета были вделаны продолговатые плафончики освещения.

У правой стены, сразу за дверью тянулась стенка-горка бежевого цвета, а перед ней стояло три кожаных кресла с огромными круглыми подлокотниками. Кресла стояли вокруг небольшого журнального столика.

Два из них были заняты женщинами средних лет, довольно красивыми, с короткими черными стрижками.

На столике стоял маленький золотистый пузырек. При его появлении пузырек моментально исчез. В воздухе висел тонкий запах духов и кокаина.

Они выжидательно посмотрели на него. В их глазах читалась, по меньшей мере, недоброжелательность. Та, что сидела в правом кресле, была покрасивее, но смотрелась старше — выражение ее лица почти не изменилось она, только слегка повела бровями.

Вторая, сидевшая к нему полубоком, выглядело несколько грубовато, похожа на немку. Она повернула к нему лицо и тихо фыркнула, всем своим видом показывая, что он лишний.

Если одна из них — Никитина, то я здорово ошибался, — подумал Василий, вспомнив свое описание, данное Наташе.

— Что вы здесь делаете? — грубо спросила сидевшая боком.

— Мне, собственно, нужна Никитина, — ответил Василий, высверливая взглядом отверстие между ее глаз.

— Что вы хотели? — спросила вторая несколько миролюбивее. — Никитина, это я. — Она сделала неопределенный жест рукой, который можно было истолковать совершенно по-разному.

Василий опустил глаза на стол. Там стояла пепельница, в точности повторяющая ту, из секретарской. Возле нее лежала тонкая белая пачка с нарисованные голубым вьющимся стеблем. Чуть ниже стояло короткое элегантное слово — Вог.

Василий впился глазами в пачку. Женщины, женщины, — подумал он. Даже если вы и не виноваты, то все равно виноваты.

— Мне нужно с вами поговорить, — открыл рот Василий, чувствуя себя немного скованно.

— Говорите, — сказала она холодно.

Василий посмотрел ни вторую женщину. Ее злые глаза глядели ни него не мигая.

— Вы работаете в страховой фирме «Небо и Земля».

— Ну и что. Какое вам до этого дело?

— Мне то никакого, — ответил Василий. — А вот компетентные органы очень интересуются…

— Чем? — спросила она, закуривая. Держалась она великолепно. — И вообще, кто вы такой? Василий переступил с ноги на ногу.

— Это не имеет ровно никакого значения. Вы случайно не в курсе, что происходит в вашей фирме?

— Обыкновенная работа, — ответила она и повысив голос сказала, — по-моему, нам не о чем разговаривать. Дверь позади вас.

Василий усмехнулся.

— Вы очень спешите. Я бы хотел поподробнее услышать о страховках. Не о тех, условия которых висят ни стене, а о других. Тех, которыми занимался Яков Семенович, царство ему небесное.

Никитина чуть-чудь побледнела, а вторя женщина переменила позу и смотрела как-то исподлобья и немного насмешливо.

Несомненно, они узнали его, но никак этого не показывали. Тонкие пальцы Никитиной с сило вдавились в кожу кресла. Ее подруга выглядела спокойной.

Василий молчал и ждал чистосердечного признания. Тишина словно повисла с потолка на тонкой ниточке, готовая в любую секунду сорваться оттуда кому-нибудь по голове.

— Это не ваше дело, — снова повторила она, на этот раз, более тихим голосом. — То, что мы делаем — законно, только слегка аморально. Но, в любом случае, вас это не касается.

— Да… — протянул Василий, — исчезновение людей вы считаете слегка аморальным… Убийство менеджера — тоже слегка аморально? Да?!

Она хотела что-то сказать, но с ее губ сорвалось шипение, она покраснела и встряхнула головой.