Аве Бак - Время шаманов

– Выбери себе жену среди нас, молодой шаман! Без спутницы не пройти тебе оргиски. – Обращается к нему старшая девушка. – Прояви в чёрном шатре свою мужскую силу, покрой избранную так, чтобы крик её сладострастный донёсся до неба и пронзил преисподнюю. Только смотри, не ошибись! – Смеётся девушка. – Тебе только одна подойдёт. Другие – нет!

Тут все девять девушек засмеялись, скинули с себя одежды, предстали перед Эрликом во всей красе и наготе.

Растерялся юноша – все хороши. У той бёдра крутые, у этой грудь загляденье, другая стройна как берёзка, а эта пышная и сочная как сладкий сон.

Вдруг за спинами красавиц появился зверь, Росомаха с белыми клыками. Слышит Эрлик её голос у себя в голове:

– Смотри, юноша! Я сейчас буду бегать перед невестами и хвостом их между ног щекотать, языком их прелести стану лизать. У восьмерых от такого прикосновения кровь в глаза ударит и клыки сквозь красные губы полезут. Это те, которые жениха на брачном ложе убивают и съедают. Только одна из них засмеётся и меня погладит. Её в жёны бери.

Стала Росомаха меж ног у нагих девиц шнырять, хвостом щекотать, языком лизать. Видит Эрлик, как кровью у них глаза налились, как клыки злых мангысов губы удержать не могут. Только пятая по счёту весело хохочет, гладит мать-Росомаху.

– Ты будешь мне женой! – Указал Эрлик на пятую девушку и взял её за руку.

– Имена наши назови, наглец! – Зашипели гадюками восемь мангысок.

– Вы все дочери матери-Преисподней, Чёрной Старухи, которую я встречал! Ваши имена: Злоба, Ненависть, Презрение, Жадность, Голод, Болезнь, Порча, Зависть. А невесту мою зовут – Добыча Шамана. Она пойдёт со мной в шатёр.

Покрыл Эрлик свою магическую жену с такой мужской силой, что голос её страсти и счастья пронизал все три мира. Закрыл уши Николай, чтобы не слышать как племянник его прошёл ещё один обряд посвящения в кара-камы. Тот, кто получил в жёны дочку Преисподней, никогда уже на светлый путь не встанет, – связан он с тёмным миром брачным обетом, семя его засеяно в потомках мира теней.

Понеслось к Эрлику четвёртое джульду. Ухватился он левой рукой за четвёртую тапта, а правой держит за руку свою жену-Добычу. Стоит Эрлик с женой перед юртой сложенной из костей, а верх юрты составлен из человеческих черепов.

– Ты меня так хорошо покрыл, – говорит Эрлику жена, – что я тебя обманывать не хочу. Настоящее имя этого духа я не должна тебе назвать, должна назвать неправильно. Я лучше помолчу.

Услышали они грозный голос:

– Войдите в мой дом! Разделите со мной мою пищу!

Ступили они за порог юрты и предстал перед ними великан о трёх головах, сидящий над казаном полным человечины. Одет мангыс в чёрный как ночь халат, расшитый серебряными звёздами и золотой Луной.

Во всех трёх ртах, на каждом клыке висит у него по человеку, проткнутому насквозь. В волосатой лапе держит великан костяную ложку, которой помешивает в котле страшное варево.

– Садитесь на шкуры! – Велит гостям. – Ешьте!

– Я кара-кам! – Отвечает Эрлик. – Мне человека есть нельзя. Сам знаешь.

– Тогда я тебя съем! – Хохочет мангыс и тянет к Эрлику свободную левую лапу.

– Ешь! – Спокойно отвечает Эрлик. – Только помни, что я проглоченный Медвежьей Пастью и разорвавший тело Медведя изнутри. Хочешь, и тебя разорву, а твою шкуру постелю себе под ноги.

Остановился мангыс, задумался.

– Ладно. Пусть тебе жена скажет, как моё имя, а ты громко повтори. И пойдёте себе с миром.

– Зачем женщину думать заставлять. – Улыбается Эрлик. – Я и так знаю твоё имя. Ты Тот Кто Сторожит Кости, ты Хозяин Смерть, Дух перед дворцом Эрлик-хана!

Затрепетал великан, сделался маленьким карликом, запищал тонким голоском:

– Молчи! Молчи! Нельзя вслух моё имя называть! Иначе умру я! Кто будет кости сторожить?

Поднялся Эрлик, поклонился карлику:

– Спасибо тебе, что сторожишь кости в земле, держишь в юрте своей умершие души. Живи себе спокойно, а мы дальше пойдём.

Последнее пятое джульду помчалось по сиджиму, – оказался Эрлик перед дворцом-логовом подземного властелина. У входа к четырём коновязям привязаны четыре зверя.

Северный зверь – олень быстроногий, южный зверь – конь вороной, восточный зверь – серебряный волк, западный зверь – чёрная змея. Откинул полог Эрлик и вошёл в чертоги властителя, жена следом. Видит он стоит спиной к нему человек в красном халате, стучит в звонкий бубен, смешную песню поёт:

– Здравствуй, шаман! – Приветствует человека Эрлик. – О чём твоя песня?

Повернулся к Эрлику шаман в красном халате, – обомлел Эрлик. Видит, что этот шаман – он сам.

– Что, кара-кам, не ожидал встретить себя самого? – Смеётся человек. – Кого же ты хотел увидеть, кого встретить хотел в конце пути?

– Я ожидал повстречать грозного Эрлик-хана, властителя преисподней. – Отвечает молодой шаман.

– Ты его и встретил. Разве самое желанное, что находит в пути человек, не есть он сам?

– Ты прав, великий Эрлик-хан!

– Разве путь, которым пойдёт человек, не создан изначально в самом человеке?

– Создан. Ты прав, о, Властитель тьмы!

– Разве, всё найденное в дороге, не то же самое, что кажется утерянным перед ней?

– То же самое, Хан нижнего мира!

– Садитесь! – Указывает Эрлик-хан гостям на шкуры. – Слушай меня, молодой шаман.

Ты думал, что я страшный и злой? А увидел такого же человека в красном халате.

Ты думаешь, что достиг многого, пройдя тёмный мир? А я могу стукнуть в свой бубен, и ты обратишься в прах.

Ты думаешь, что дорога идёт вперёд? А любая дорога это круг. Слушай меня и я расскажу тебе, что есть истинный путь мудрости.

Когда я был молод и ретив, я готов был сражаться с каждым встречным. Так я и поступал. Не было батыров равных мне по силе. От одного моего имени разбегались все, кого я мог вызвать на бой.

Однажды у реки я встретил огромную змею, которая лениво грелась на солнце. Я выхватил нож из-за пояса и закричал ей:

– Давай сразимся!

– Ты уже проиграл. – Ответила мне змея.

– Как я могу проиграть, если бой ещё не начался?

– Злость и нетерпение твои – твоё поражение.

– Это ярость молодого воина. Защищайся старуха! – Вскрикнул я и бросился на врага. Но змея быстрым ударом хвоста сбила меня с ног и проглотила. Внутри змеи в моё тело одновременно впилась тысяча ножей, и страшная боль разорвала моё тело. И когда я понял, что умираю, змея вдруг превратилась в мою покойную мать, а я в ребёнка на шкурах возле неё. Мне стало тепло и хорошо, я был счастлив, смеялся, играл, обнимал свою матушку. И в самый пик детского счастья я снова очутился в брюхе змеи, весь утыканный острыми ножами. Но лишь я собрался умереть, как опять стал ребёнком возле матери. Такая перемена счастья и горя, доброты и ненависти, надежды и отчаяния повторилась семь раз. Наконец, я взмолился: