Лоуренс Блок - Прогулка средь могильных камней

— Тебе все очень понравилось, — хмыкнула Элейн.

— Все было прекрасно.

— Господи, — вздохнула она, — на что только не пойдет мужчина, желая лечь с женщиной в койку.

— Да ладно тебе, — ухмыльнулся я. — Все было не так уж плохо. Такую же музыку играют в индийских ресторанах.

— Но там никто не заставляет ее слушать.

— А кто слушал?

Мы пошли в итальянский ресторан и за чашкой экспрессо я рассказал ей о Кенане Кури и о том, что случилось с его женой. Когда я закончил, она долго смотрела на скатерть, как будто там что-то написано. Затем медленно подняла голову и посмотрела мне в глаза. Элейн очень сильная и волевая женщина, но сейчас она выглядела трогательно уязвимой и беззащитной.

— Боже мой! — произнесла она.

— И такое бывает.

— И этому нет конца, верно? — Она отхлебнула воды. — Какая жестокость, какой садизм. Зачем кому-то…А, к чему спрашивать?

— Мне кажется, это было проделано ради удовольствия. Они должно быть, неплохо порезвились. Не просто убили ее, но и хорошенько повозили его мордой, водя за нос, рассказывая, что она будет в машине, дома когда он приедет, позволив, наконец, найти ее в виде мелких кусочков в багажнике форда. Они не обязательно садисты, раз убили ее. Они могли просто решить, что так безопасней чем оставлять живого свидетеля, который может их опознать. Но никакой практической пользы от их дальнейших действий нет. Кроме желания вогнать нож поглубже да еще ппровернуть его разок-другой. К тому же они немало потрудились, чтобы расчленить тело. Извини, не очень застольный разговор, да?

— Это ничто по сравнению с тем, какая это прекрасная сказка на ночь.

— Настраивает на нужный лад, а?

— Ничто не может возбудить сильней. Нет, правда, меня это не задело. То есть нет, задело, конечно, но меня от этого не воротит. Конечно ужасно разрезать кого-то на кусочки, но ведь не это главное, верно? Главное в том, что в мире существует такое зло, которое может выскочить ниоткуда и схватить тебя совершенно ни за что, ни про что. Вот что действительно ужасно, и такое одинаково плохо воспринимается и на пустой и на полный желудок.

Мы вернулись к ней домой и она пославила фортепьянный концерт Седара Уолтона, который мы оба любили. Мы сели на кушетку и тихо слушали. Когда одна сторона закончилась, Элейн перевернула кассету и на середине другой стороны мы отправились в спальню, где занялись любовью с удивительной жадностью. Потом мы оба долго молчали, затем Эдейн произнесла:

— Вот что я тебе скажу, парниша. Если мы и дальше продолжим в том же духе, у нас скоро начнет неплохо получаться.

— Ты так думаешь?

— Меня это не удивит. Мэтт? Останься до утра.

Я поцеловал ее.

— Так и задумывалось.

— М-м-м. Хорошая задумка. Не хочу оставаться одна.

Мне тоже этого не хотелось.

Я позавтракал у Элейн, и добрался на Атлантик Авеню почти в одиннадцать. Там провел пять часов, большей частью на улице и в магазинах, а также немного в местной библиотеке и на телефоне. Чуть позже четырех прошел пару кварталов и прыгнул в автобус до Бэй Ридж.

Когда я видел Кенана Кури в прошлый раз, он имел сильно помятый и небритый вид. Сейчас он выгядел холодным и решительным, в серых габардиновых слаксах и светлой клетчатой рубашке. Мы прошли на кухню и Кенан сообщил, что брат уехал на работу.

— Пит сказал, что останется со мной, что ему наплевать на работу, но сколько же еще мы будем с ним перемалывать одну и ту же тему? Я заставил его взять тойоту, чтобы ему было проще ездить туда-сюда. Ну, а как у вас дела, Мэтт? Узнали что-нибудь?

— Двое мужчин примерно моего роста схватили вашу жену прямо на улице возле «Арабского Гурмана» и засунули ее в кузов синего фургона или грузовика. Такой же фургон, видимо, тот же самый, следовал за ней от «Д'Агостино». На дверцах фургона была надпись. По показаниям одного из свидетелей, написанная белыми буквами. «Продажа и ремонт телевизоров» и название компании в виде какой-то аббревиатуры. «Б и Л», «Н и М». Разные свидетели увидели разное. Двое вспомнили указанный адрес в Куинсе, а один указал более конретно Лонг Айленд Сити.

— И такая фирма существует?

— Описание довольно туманное, годится для десятка фирм. Пара букв, ремонт телевизоров, расположенная в Куинсе. Я обзвонил пять или шесть и не нашел ни одной, где есть темно-синий фургон. И ни у одной фирмы ничего подобного не угоняли. Впрочем, я и не рассчитывал на удачу.

— А почему?

— Не думаю, что фургон угнанный. Сдается мне, они следили за вашим домом в четверг с самого утра, ожидая, когда выйдет ваша жена. А когда она вышла, последовали за ней. Вроятно, они уже не впервые следовали за ней, поджидая подходящего случая, чтобы провернуть свое дельце. Вряд ли они стали бы каждый раз угонять фурон и разъезжать целый день в машине, которая может в любое время быть объявленной в розыске.

— Так вы полагаете, это их фургон?

— Скорей всего. Похоже, они намалевали на дверях липовое название и адрес, а после похищения просто замазали прежний и написали другой. Я, например, нисколько не удивлюсь, если фургон теперь вообще другого цвета.

— А номерной знак?

— Вот он-то как раз скорей всего краденный, хотя это практически не имеет значения, потому что никто никогда не обращает внимания на номер. Один из свидетелей вообще предположил, что бегущая троица только что ограбила магазин, что это грабители, но все что свидетель предпринял, это влетел в магазин, желая убедиться, что там все в порядке. Другой мужчина посчитал, что происходит что-то непонятное и глянул на номер, но единственное, что запомнил — вроде бы там имелась цифра девять.

— Н-да, очень полезные сведения.

— Чрезвычайно. Мужчины были одеты одинаково: темные штаны, темные рабочие рубахи и синие ветровки. Нечто вроде униформы, а в сочетании с фургоном это не вызывает подозрений. Я уже много лет назад усвоил, что можно пройти куда угодно, держа в руках какой-нибудь прибор, потому что это выглядит так, как будто ты по делу. И эти двое действовали в таком же ключе. Два разных человека сказали мне, что были уверены, что видят двоих переодетых парней из эмиграционной службы, взявших на улице нелегальную иммигрантку. Это одна из причин, по которой никто не вмешался. И еще потому, что все произошло настолько быстро, что никто толком не успел среагировать.

— Отлично проделано.

— И униформа сыграла еще одну роль. Она практически превратила их в невидимок, потому что все люди видели их одежду и запомнили лишь, что оба выглядели одинаково. Я говорил, что они к тому же были в бейсболках? Свидетели описали бейсболки и ветровки, то-есть те вещи, которые похитители надели специально на дело, а потом избавились от них.