Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка (сборник)

– Здравствуйте, мистер Пэк, – поздоровался я, переступая порог.

– Идём-идём, мой красавец… Ах, как ты похож на старого Ниро! В молодости он был… А, ну ты ж не знаешь, мы с ним из одной деревни… Идём, малыш, в вивлиофику, я как раз чай заварил, всё там.

Следуя за неторопливо идущим чуть шаркающей стариковской походкой Добрым Робином, я успел на глазок оценить обстановку его жилья. Хм… Ну, не сказать, что богато живёт. Мебель добротная, приличная, но не новая, никаких предметов роскоши, указывающих на истинный статус жильца мезонина, – разве что обои штофные [21], из фетра, ничего, казалось бы, этакого, да вот швов не видать. По всему выходит, что обтянуты комнаты едиными гобеленами, что недёшево. Зато тепло хорошо сохраняется, и шум глушится неплохо. Я и сам о таких обоях давно мечтаю.

Зато вивлиофика (бывшая, видимо, ещё и кабинетом мистера Пэка) поразила меня до глубины души. Вдоль стен она вся, от пола до стропил потолка, была заставлена книгами. Даже над окнами и ниже подоконников располагались полки. Я так и замер на пороге будто громом поражённый, и, боюсь, челюсть моя при этом несколько отвисла. Это ж сколько времени можно читать не отрываясь!

– Да, чего только люди не выбрасывают, что можно подобрать и использовать… – вздохнул голова дубровлинских нищих, ласково проведя иссушенной годами ладонью по корешкам книг, остановив её на одной весьма и весьма потёртой. Рядом с ней, к слову, стояли две точно такие же – по всему видать, что сборник. – Это, например, «Математические начала натуральной философии» Ньютона, первое прижизненное издание. Даже не представляю, сколько могут стоить сейчас такие фолианты в среде знатоков, а вот, поди ж ты, выкинуты на свалку из-за старых обложек. Видимо, кого-то из нашей новой аристократии, нуворишей, не знающих истинной цены вещей, не устроили экстерьером. – Старый нищий невесело усмехнулся и сделал пару шагов, продолжая касаться пальцами фолиантов. – Это «Микрография» Гука, – задержал он пальцы на очередном корешке, – виновная лишь в том, что детишки изрисовали её чернилами. Современное издание, но со старых лекал и оригинальных гравюр – они все сохранились, я слыхал. А вот «Математические Трактаты по Физической Астрономии» мистера Эйри, нашего нынешнего королевского астронома. Не слишком-то патриотично от такого рода книг избавляться, даже если в написанном там ни бельмеса не понимаешь. – Ладонь старика вновь переместилась и коснулась разом двух корешков стоящих рядом книг. – А эти как раз вышвырнули из патриотических побуждений! Сборник легенд о короле Артуре мистера Мэллори и «Путешествие в Лилипутию» Свифта – оба англичане [22]. Много чего люди ценного и хорошего выкидывают, а подопечные, памятуя о моей любови к чтению, приносят, если найдут что. Ах, что-то я разболтался, мой мальчик. Присаживайся. – Добрый Робин указал на стулья у примостившегося в углу журнального столика, на котором располагался чайный набор. – Выпьем по чашечке ниппонского чая… Ты ведь пьёшь чай?

– Да, мистэр Пэк, – кивнул я, аккуратно присаживаясь. – Других напитков без алкоголя в «Цветке вишни», где я обедаю иногда, не подают.

– Тогда тебя ждёт сюрприз. – Старик улыбнулся, отчего на его лице собрались морщины и оно стало напоминать сушёный виноград. – Мне тут на днях презентовали сборник рецептов «Блюда тартарской кухни»…

Хозяин споро откусил щипчиками несколько кусочков кленового винландского сахара (недешёвая вещь, я себе не часто позволяю – обхожусь кленовым сиропом) от сахарной головы, разложил их по чашечкам, залил заваркой, кипятком, а потом, к моему изумлению, добавил в чашки по дольке лимона (напиток начал быстро светлеть) и по несколько кубиков льда. Последние он извлёк из очередной технической новинки, всего пару лет назад изобретённой одним молодым шотландцем, из сосуда Дьюара. Я вот тоже порываюсь себе такой купить, чтобы осенью и зимой носить с собой на патрулирование горячий чай, но цена на него меня всё же смущает.

– Вот так чай пьют московиты, – прокомментировал свои действия хозяин. – Рискнёшь отведать?

– Отчего же и нет, сэр? – Я взял десертную ложечку и, по примеру мистера Пэка, начал тихонечко помешивать содержимое чашки, помогая сахару раствориться побыстрее. – Изволите ли знать, в «Цветке вишни», где я порой обедаю, подают блюда ниппонской кухни, из самой что ни есть Азии. Хозяин заведения, мистер Сабурами, сказывал, будто в южной Чайне и Дай-Вьете вообще насекомых с личинками готовят, а это с Ниппоном вроде бы рядом. Тартарцы же и вовсе почти европейцы, погань такую есть поди и не станут.

Я взял чашку за ручку, поднёс к губам и сделал маленький глоток. Что ж, необычно – кислинка небольшая и при этом сладко, не говоря уже о смешении кипятка и холодной воды от тающего льда, это всё давало непривычные ощущения от напитка, – но весьма приятно. Стоит при случае предложить Мэри попробовать. Скажу, что был у меня знакомый моряк-тартарец, он-де и научил. И не брехня это вовсе, а так… Прихвастнул называется. По-учёному – гипербола.

Чай под блинчики с овощной начинкой (видимо, их, а не сладости или печенье принято употреблять в Тартарии с напитками – спросить я как-то постеснялся) мы выпили в полном молчании.

– Ещё чашечку? – поинтересовался Добрый Робин.

– Нет, сэр, благодарю, – вежливо отказался я. – Боюсь, что не смогу у вас надолго задержаться.

– Эх, молодёжь, вечно куда-то торопитесь, – вздохнул мистер Пэк. – Ладно, выкладывай уж, зачем пришёл.

Я извлёк из кармана кителя изображение Дэнгё-дайси и протянул его хозяину:

– Я разыскиваю этого человека, сэр. И я, и вся полиция Дубровлина.

Мистер Пэк достал монокль в золочёной (а может, и золотой) оправе, вставил его в левую глазницу и внимательно вгляделся в рисунок.

– Хм… Вся полиция? Что ж он такого натворил-то?

– Совершил убийство до смерти, сэр.

– Ай-я-яй, а с виду вполне приличный азиат… – Добрый Робин укоризненно покачал головой.

– Сэр, я понимаю, что это не в ваших правилах, – я решил брать быка за рога, покуда старый нищий меня не заболтал и не выпроводил несолоно хлебавши, – но тут вопрос государственной важности. Нам доподлинно известно, что этот человек просил гильдию нищих укрыть его…

– Этот? – Пэк спрятал монокль, скептически поглядел на меня, потом на рисунок и снова на меня. – Первый раз вижу, мой мальчик. Ты извини, мне собираться пора.

– Сэр, – ответил я, поднимаясь, – этот человек – английский шпион.

– Ничего об этом не знаю, – отрезал Добрый Робин.

– И это он убил мать Лукрецию.

Старик, приподнявшийся уже со стула, замер как громом поражённый.

Как в других странах, точно не знаю, я не бывал, но у нас в Эрине всё, что касается Веры и Церкви, очень серьёзно. Попадаются, конечно, и эти новоявленные «светочи натурфилософии», атеистами кличут, но мало, очень мало у нас их брата. Да и слава Господу, без них спокойнее. Вон в Британии их тьма, так один до того договорился, что человека-де не Бог сотворил, а якобы мы произошли от бибизьяны-мартышки. Дурной совсем – люди тогда были б хвостатые, и нас цыгане на ярмарке честному люду на потеху показывали бы.