Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка (сборник)

– Ну, Вильк, что скажешь? – Эрл невесело усмехнулся и отложил сигару в пепельницу.

– Полагаю, сэр, – осторожно начал я, – что вам стоит дать то же самое распоряжение своему дворецкому, что отдал уже господин суперинтендент.

– То есть сам ты в правдивости этого своего Пэка не сомневаешься, – фыркнул Чертилл.

– Не сомневаюсь, сэр. Он предлагал избавить полицию от хлопот и организовать несчастный случай Дэнгё-дайси…

– Лучше бы ты согласился, – тяжко вздохнул комиссар. – Вот ну что мне с этим всем теперь делать, сэр Эндрю?

– Строго говоря, сэр, а ведь констебль выявил шпиона в резиденции главы нижней палаты. И ладно бы – в личной, это ещё куда ни шло бы, но нет – в государственной. В месте, где он ведёт свои дела, приёмы, в хранилище государственных тайн.

– Хм… – Герцог Данхилл побарабанил своими толстыми, короткими пальцами по подлокотнику кресла и задумался на пару мгновений. – А искали шпионы старинные чертежи. Это ведь больше по линии контрразведчиков, вы не находите?

– Совершенно с вами согласен, полиция сделала за них их работу, – кивнул суперинтендент.

Герцог помолчал ещё немного, погружённый в свои мысли, а затем прищёлкнул пальцами.

– Вот что: сейчас мы с вами едем к Фартингдейлу, но сначала телеграфируем тому… ну, из контрразведки флота, – произнёс он, уже полностью отринув уныние. – Как его, бишь?

Чтобы наш комиссар да ничего не придумал, как выкрутиться из скользкой ситуации, – такого быть не может.

– Вы имеете в виду коммандера Спока, сэр?

– Его самого, Канингхем, его самого! Пускай инициатором на завтрашнем заседании Сенад Эрен… Нет, думаю, совместное заседание палат по столь чрезвычайному поводу будет не сложно, и более правильно организовать… Так вот, инициатором пусть будет флот – за ночь этот монах-садовник всё равно никуда не денется, – а мы… Мы тоже поучаствуем, но так, чтобы до времени никто о наших успехах не знал.

– Сэр, но Феникс-парк не на моём участке. Не стоит ли уведомить мистера Блейса с Девятого?

– Резонно… Но рано. Айвен, голубчик, а вы идите. Ваше же дежурство давно закончилось?

– Да, сэр, – кивнул я.

– Ну вот и отдыхайте. Завтра будем брать убийцу, и я надеюсь на вашу расторопность.

М-да, ну, я за торжество закона и справедливости, но что, на Девятом участке своих констеблей не хватает? Они работать там вообще-то собираются, интересно, или на наших плечах хотят в рай въехать?

К вечеру с моря принесло тучки, изрядно посвежело, так что дома мне даже пришлось истратить несколько брусков торфа на обогрев. Поужинав скворчащей яичницей с кусочком бекона и выпив травяного взвара, я перекрыл вытяжку в печной трубе, сполоснул подогревшейся в тазу водой посуду и отправился в царство Морфея. Это такой древнегреческий бог снотворного ведомства – мне мистер О’Хара рассказывал.

За ночь прошёл небольшой дождь, похолодало ещё больше, так что я под своим куцым одеялком к побудке даже и замёрз (тепло от не так-то уж сильно и протопленного пенсильванского камина за ночь полностью выветрилось). Туч нагнало черноты необычайной, что вкупе с показаниями висящего у нас в коридоре барометра явственно указывало на приближающуюся бурю. А ведь как тепло и солнечно было только день назад!

Позавтракав, облачившись в форму и накинув сверху форменный макинтош, я поспешил на службу, стараясь попасть туда как можно раньше, ещё до утреннего развода. Вчерашние события подсказывали мне, что события могут начать развиваться самым резвым аллюром в любой момент, и если удастся при этом себя хорошо проявить, то мои сержантские нашивки из области гипотетических размышлений руководства могут перейти в разряд объективной реальности. К тому же очень не хотелось попасть в пути под собирающийся разразиться буквально вот-вот ливень.

Оказалось, что собрать членов Ойряхтас на внеочередное заседание – это отнюдь не то же самое, что вызвать суперинтендентов к комиссару и даже министров к канцлеру. Нету у них дисциплины, не привыкли они, бросив все дела, мчаться в Большой холл по первому зову. Как мне рассказал дежуривший в ночь констебль Хайтауэр, мистер Канингхем вернулся в участок уже довольно поздно и долго что-то обсуждал с дожидавшимися его господами Ланиганом и О’Ларри. Судя по тем обмолвкам, что услыхал Мозес от уходящих домой инспекторов (а пребывали они притом в изрядной ажитации), совместное заседание палат, где мистер Спок должен был прочесть некий доклад, было назначено на сегодняшний полдень, и то лишь при вмешательстве канцлера О’Каралана удалось организовать такую спорую встречу. Ну, оно-то понятно: люди в Ойряхтасе все сплошь знатные или хотя бы богатые, привыкли командовать, но не подчиняться. Их бы на недельку к сержанту Секли под начало…

На разводе меня поставили в дежурную группу, а прочих парней, чья смена ещё не наступила, или же и вовсе выходных в этот день, также оставили на участке в тревожном ожидании. Сохранить от них в тайне то, что наконец удалось выяснить место нахождения убийцы матери Лукреции, конечно, не вышло, потому и отлучаться всем, не занятым на патрулировании, было запрещено. Болтун, как говорят, находка для шпиона. А этот самый Дэнгё-дайси – самый натуральный шпион и есть.

Ближе к обеду, когда напряжение на участке достигло практически своего пика, а дождь успел оттарабанить по крышам, в участок пожаловал доктор Уоткинс.

– Нет, инспектор. – Медик шёл через общий зал вместе со встретившим его у порога мистером Ланиганом. – Мне, разумеется, лестно ваше предложение поучаствовать в аресте, но смысла я в этом не вижу никакого. Убийство раскрыто, личность преступника и его мотивы установлены, что мне в этом деле теперь за интерес?

– Ну а Шарлотта Баксон и пропавшие чертежи? Что вы о них скажете?

– Арест лжениппонца найти Баксон нам не поможет, – флегматично отозвался доктор. – Что же касается чертежей, то они всё это время находились у вас, в полиции.

– Вот как? – озадаченно произнёс инспектор. – С чего вы взяли? Насчёт чертежей, я имею в виду. Насчёт Баксон я согласен.

– Ну, мистер Ланиган, это же очевидно. – Мистер Уоткинс позволил себе лёгкую улыбку. – Не надо быть специалистом по старинным фолиантам, чтобы заметить: все найденные у матери Лукреции книги написаны на бумаге, кроме одного.

– «Радужная нить», – кивнул инспектор. – Она написана на пергаменте. Для Востока этот материал не характерен, хотя и не понимаю, что нам это даёт. Пергамент был дорогим материалом, его чистили от надписей и использовали по многу раз. Вероятно, некий европейский том через Чайну попал в Ниппон и там был таким образом применён.

– Но иллюстрации, а их довольно много, выполнены на бумаге и просто приклеены к страницам, – заметил доктор.